Она остановила выбор на полупрозрачной дольке апельсина и долго жевала, слушая, как жужжит игрушечный паровозик и хрустит на зубах сахар. Наверное, это от вина, от тепла, от того, что Люк в кои-то веки так счастлив, а ей есть с кем поговорить. Разоткровенничалась. Зря, конечно, все рассказала – как будто на судьбу пожаловалась. А с другой стороны, ему ведь и дела до них особого нет. Сейчас выслушает, назавтра уже забудет.
- А у тебя есть семья?
- Возможно, - с усмешкой передернул плечами вор. – Но я о них ничего не знаю.
Софи недоверчиво прищурилась.
- Честно, - заверил, продолжая усмехаться, Тьен. – Не знаю, не помню. Я и себя лет до пяти-шести не помню. Только имя.
- Так не бывает! – выпалила девочка, заподозрив, что ее бессовестным образом обманывают. Она-то, дуреха, всю правду о себе рассказала, а этот, значит, отмолчаться решил?!
- Бывает-бывает. – Постоялец обновил завод паровозика, спустил его на рельсы на радость бегающего за вагончиками по кругу Люку и подлил себе вина. – Первое, что помню: как сижу я на Людном переулке… Ну да не обо мне ж разговор.
«Разве?» - хотела спросить Софи, но удержалась. Разговор и разговор, неважно, о чем. Люк доволен, радуется подарку, даже не подозревая, что «напарник» не его, а себя игрушкой побаловать хотел. И ей неплохо: постоялец на месте, съезжать не собирается, плату вернул, еды купил, конфет – хоть жменями в рот засовывай…
Больше Тьен ни о чем особо не допытывался. Поинтересовался, сколько ей лет. Сказала: четырнадцать. Не уточняла, что только будет и аж через три месяца. А Люку уже четыре летом.
- Шустрый, - похвалил парень. – И болтает бойко так.
На самом деле мальчик говорил обычно мало и не очень хорошо: не все буквы пока давались. Но Софи согласно кивнула:
- Шустрый.
Ей нравилось видеть братишку таким, веселым и шумным.
Но надолго малыша не хватило, день у него и так выдался длинным и насыщенным событиями. Устав гоняться за поездом, Люк стащил на пол подушку и устроился на ней рядом с игрушечными рельсами. Лежал на животе, глядя, как пробегает раз за разом мимо него трескучий паровозик, и так и уснул: просто поникла в какой-то миг вихрастая головка и закрылись только что лучившиеся восторгом глаза. Заметив это, Софи сняла с рельсов поезд и засунула под одеяло: пусть там пожужжит, пока завод не кончится. Поправила кроватку и наклонилась, чтобы поднять ребенка.
- Дай, я. – Квартирант отодвинул ее в сторону. Взял мальчика на руки, осторожно уложил на постель и покачал головой, поглядев на его сестру. – Завязывала бы ты тяжелое таскать. Надорвешься, а тебе еще… к-хм…