«Рабы» были особой достопримечательностью Лос-Анджелеса, и их женщины вплотную льнут к кожаным спинам этих собакоедов, давящих вшей идиотов, пока те мчатся на север на свою ежегодную вечеринку с Ангелами Ада, которые даже там смотрят на «лос-анджелесскую свору» хоть и дружески, но с легким пренебрежением и снисходительностью, на которую «Рабам» начхать… Они могут безнаказанно отплатить той же монетой другим южным клубам – «Цинковым Очкам», «Железным Всадникам», «Охреневшим Гусям», «Коман-черос», «Неприкаянным Чертям» и прочему бездомному элементу с окраин города, заселенных человеческими отбросами, настолько непотребными, что ими брезгуют не только клубы «отверженных» – с севера или юга – их могут призвать только для драки, когда лишняя цепь или пивная бутылка может решить исход баталии.
«Я уже неоднократно говорил, что из нынешнего тупика просто нет выхода. Если бы мы были действительно начеку, то давали бы себе отчет в том, что будем незамедлительно атакованы теми кошмарами, которые нас окружают со всех сторон… Мы смогли бы забросить наши орудия труда, поставить крест на своей работе, на наших обязательствах, не подчиняться каким-либо законам, и так далее. Есть ли хотя бы минимальная доля вероятности того, что кто-нибудь из мужчин или женщин, полностью стряхнувших с себя оцепенение, мог бы предаться тем безумным вещам, которые ожидают сейчас от него или от нее в каждое мгновение суток?» (Генри Миллер, «Мир Секса», 1000 экземпляров напечатаны Дж. Н. Х. для друзей Генри Миллера, 1941 г.).
«Люди просто должны научиться держаться от нас подальше и не путаться под ногами. Мы вырубим каждого, кто попытается встать у нас на пути» (из разговора Ангела Ада с полицейским).
«Лучше быть Царем в Аду, чем прислуживать в Раю» (Джон Мильтон, «Потерянный Рай»).
Утро Пробега на Монтерей. День труда 1964 года. Бродяга Терри проснулся совершенно голый и абсолютно измудоханный. Накануне ночью его избили и вырубили цепью у порога «Окленд-бара» девять «Диаблоз», из враждебного мотоклуба с Ист-Бей. «Я припечатал одного из их членов раньше, – объяснил Терри, – а они не оценили этого по достоинству. Сидел я там в баре с двумя другими Ангелами, но они благополучно свалили, и как только я остался один, эти ублюдочные «Диаблоз» вышвырнули меня из бара на улицу. Они довольно здорово меня оприходовали, так что мы потом полночи их искали».
Поиски ни к чему не привели, и незадолго до рассвета Терри вернулся в маленький дом Скрэггса в Сан-Леандро, где жил со своей женой и двумя ребятишками. Скрэггс, бывший боксер 37 лет, дравшийся однажды с Бобо Ольсоном, был старейшим из Ангелов, который еще путешествовал на колесах. И у него была жена и тоже двое детей. Но когда Терри в поисках работы переехал тем летом из Сакраменто в Бэй-Эреа, Скрэггс предложил ему койку и стол. Их жены быстро нашли общий язык, дети скорешились, а Терри устроился на работу по соседству, на сборочном конвейере завода «Дженерал Моторз» – само по себе это было признанием того, что человеческая уступчивость по-прежнему остается в рабочем движении Америки бакалейным товаром. Но достаточно было бросить всего лишь один взгляд на Терри, чтобы понять, что он относится к категории людей, которые беспросветно обречены быть безработными. Он был совершенно бесполезным существом, неким гибридом Джо Палока и Вечного Жида.