Тот кивает. Нильс смотрит внимательно, как он среагирует на имя. Нильс. Нет, кажется, все в порядке. Либо ничего не слышал, либо… ну и что, Нильс – частое имя. И к тому же – целая крона!
Паренек с довольным видом опускает монету в карман.
Нильс с облегчением выдыхает и опять устраивается за кустом. Все в порядке. Уж кто-кто, а родной дядя о нем позаботится. Поможет переждать суматоху. Конечно, Смоланд не самое безопасное место, придется прятаться, ну что же… раз так получилось.
Он ждет и ждет. От голода и усталости начинают слипаться глаза. Наконец он слышит шаги и с улыбкой поднимает голову. Но это не дядя Август. Это тот же самый мальчишка.
– Что… его нет на месте?
– Почему нет? Есть. Но он не хочет с тобой говорить.
– Не хочет?
– Нет… Просил передать вот это. – Он протягивает Нильсу конверт.
Никакого письма. Три сложенных вдвое стокроновых ассигнации. Только три.
– И все?
Паренек кивнул.
– И ничего не просил передать? На словах?
– Нет… только письмо.
Нильс посмотрел на деньги.
Деньги – вот и все, чем ему помог дядя Август. Деньги на побег – смысл совершенно ясен. Яснее некуда.
Его дядя знать его не хочет.
Нильс поднимает глаза – посыльный исчез. Он выходит из-за куста и видит его удаляющуюся фигуру. Долговязый, в кепке.
Ты один, говорит он сам себе. Выпутывайся сам.
Надо бежать. Куда?
Подальше от побережья – это ясно. Там поглядим.
Он осматривается. Сирень цветет, запах невыносимый, жужжат насекомые. Начинается лето – светлое, зеленое лето. Видна синяя поблескивающая полоска воды – пролив совсем близко.
Он вернется. Сейчас они его гонят, но он вернется. Эланд принадлежит ему.
Он смотрит в последний раз на море, поворачивается и широкими шагами уходит в лес.
Герлоф открыл железную калитку. К большой белой вилле Мартина Мальма вела широкая, аккуратно выложенная каменными плитами дорожка. Юлия почему-то вспомнила дом Веры Кант в Стенвике – такой же огромный. Только у этих хором вид жилой, чисто выбеленные стены, ухоженный сад, а там все заброшено… но кто зажигал свет накануне? Или ей показалось? Она гнала от себя эту мысль, но та упрямо просачивалась из подсознания и не давала ей сосредоточиться.
Юлия поддерживала Герлофа, держала его под руку. А может, наоборот – он ее поддерживал. Она страшно нервничала.
Для нее эта встреча была встречей с убийцей Йенса. Кто еще может послать сандалик? И откуда он у него, если Мальм не убивал? Она была почти уверена, хотя Герлоф и придерживался иного мнения.
Дорожка кончилась у крыльца. Ступеньки вели к широкой входной двери красного дерева. Латунная полированная табличка: «МАЛЬМ». Посередине двери, под круглым окошком цветного стекла, – тоже латунный дверной звонок в форме старинного ключа, вставленного в скважину.