Нильс молча кивает.
– Мы оттащим его чуть поглубже, надрежем чуть-чуть кожу на лице… рыбки сделают остальное. И никто вас не отличит. – Фритьоф слегка усмехнулся и кивнул на котомку Алкаша у костра. – Не забудь его паспорт. Без паспорта ты и до Мехико не доберешься.
– А дальше? Когда ты приедешь?
– Слушай внимательно. Ты остановишься в Мехико-сити… Я через недельку вернусь сюда и вытащу утопленника на берег. Вернусь в Пуэрто-Лимон и начну всех спрашивать – куда делся мой шведский друг Нильс? Конечно, лучше, если бы кто-то другой нашел тело… не найдет, так все сделаю сам.
Нильс начинает переодеваться.
– А ты ничего не забыл?
– Что я забыл? – Нильс с трудом стягивает мокрую сорочку.
Фритьоф молча тычет в деформированные пальцы Нильса, кладет правую руку утопленника на песок и со всей силы ударяет по указательному и среднему пальцам каблуком башмака.
– Вот так, – говорит Фритьоф, достает носовой платок и подвязывает сломанные пальцы трупа под углом к ладони. – Так они и застынут, а платок смоет течением.
Нильс смотрит, открыв рот. Этот тип, Фритьоф, подумал обо всем. А как он представляет себе конец этого дела?
Ладно, там увидим, кто кого.
– Сними с него брюки, – говорит он, – я высушу их у костра и надену. А на него натянем мои, вместе с бумажником.
У него нет никаких желаний, кроме одного. Вернуться поскорее домой. Только бы добраться до Стенвика, и можно считать, что все хорошо кончилось.
А пока он в аду… девять кругов. Кругом больше, кругом меньше – что за разница?
– Мы уже старики, что ты, что я, – сказал Герлоф. Стоять стало невмоготу – он проковылял к стулу в углу и сел. – Времени думать – хоть отбавляй. Что я и делаю в последнее время…
Взгляды их встретились. Теперь Фред Флинтстоун рубил что-то каменным топором.
– В фирме твоей, помню, в конце пятидесятых дела шли ни шатко ни валко. Маленькая фирмочка, как у всех у нас. Несколько лайб – камень, лес, что попадется. А через три года… или четыре, сейчас не помню – хлоп! – ты покупаешь здоровенный сухогруз, и пошло дело. Европа, да и не только Европа – вся Атлантика. Мы еще подергались со своими парусными посудинами, да и лапки кверху. Ты же помнишь, стали вводить новые правила: минимальное водоизмещение, экипаж не меньше, чем… тяжелые времена. Попробовали заем взять, купить посудины посолиднее, а банки нам – шиш с маслом. Только тебе удалось. И вовремя, надо сказать, дело у тебя пошло. – Герлоф не сводил глаз с собеседника. – Но где ты взял средства, Мартин? У тебя, как и у нас, таких денег не было, и не было никаких причин, почему вдруг банк тебя полюбил больше всех нас.