– Кант! – Ласс-Ян нависает над релингом. – Тебе что, отдельное приглашение посылать? Давай врубайся.
– Я повредил ногу. – Нильсу самому странно, насколько спокойно и весомо ему удается произнести эти слова. В голове гудит целая эскадрилья бомбардировщиков. Он кладет руку на весло. – Боюсь, пальцы сломаны.
– Ну-ка, встань!
Нильс поднимается. Нога уже вроде и не болит.
– Помогай грузить, Кант.
Нильс качает головой, берется за весло и вынимает его из уключины.
– Пальчик сломал… – нараспев произносит один из грузчиков, широкоплечий коротыш, имя его Нильс забыл. Он наклоняется над релингом. – Беги домой, к мамочке. Допрыгаешь на одной ножке?
– Ладно, не лезь. Я сам им займусь, – поворачивается к коротышу Ласс-Ян.
А вот этого ему делать не следовало: он не видел, как Нильс рванулся к нему.
Удар лопастью весла приходится Ласс-Яну в затылок, колени его подгибаются.
– Я твой хозяин! – рычит Нильс.
На этот раз удар приходится по спине. Десятник падает в воду, как мешок с мукой.
– Сволочь! – слышит Нильс чей-то голос, но ему все равно. Он убьет этого гада!
Следующий удар веслом приходится на протянутую из воды руку Ласс-Яна. Сухой треск ломающихся пальцев, и голова десятника исчезает под водой.
Нильс опять поднимает весло, но тут на его руку обрушивается удар, и весло сразу выпадает.
Он поднимает голову. Грузчик, тот самый, который советовал ему бежать к мамочке, смотрит на него с испугом, но глаз не отводит. В руках у него багор. Нильс перехватывает весло левой рукой и отталкивает ял от баржи.
Он гребет левой рукой, правая, похоже, сломана. Боль просто невыносимая. Мальчишка-черпальщик сидит на носу, словно парализованный.
Грузчик прыгает в воду и через несколько секунд появляется с безжизненным телом Ласс-Яна. Десятника вытаскивают на борт, делают, как умеют, искусственное дыхание. Наконец, после судорожного приступа кашля он открывает глаза. Ему повезло: плавать он не умеет. Почти никто в поселке не умеет плавать: Нильс – один из немногих.
Он смотрит на горизонт. В облаках появились прогалы и тут же наполнились ярким опаловым сиянием, море засверкало холодной рябью, как небрежно расправленная серебряная фольга.
Рука пройдет. Главное – он показал всем, кто хозяин в Стенвике.
Ял царапает прибрежные камни, Нильс с веслом в руке выпрыгивает в воду. На мостках собрались люди – мужчины, женщины, дети. Они молча, с испугом смотрят на него. Майя Нюман вот-вот заплачет.
– Пошли-ка вы все… – рычит Нильс, швыряет весло на камни и бежит к матери, в их большую желтую усадьбу.
Мать не знает того, что знает сам Нильс. Никто этого не знает. Он предназначен для больших дел, куда больших, чем весь Стенвик, вместе взятый, может быть, даже больших, чем сама война.