– Как раз собираемся. Уже включили воду, электричество…
– Папе нельзя переохлаждаться.
– Не переохладится. – Юлии стало почему-то стыдно, и она рассердилась на себя за это. – Мы сидим и разговариваем… А что ты хотела?
– Э-э-э… насчет машины. Марика звонила – она собирается на какие-то театральные курсы в Дальсланде, так что ей понадобится машина. Я сказала, что проблем не будет… Ты ведь не останешься на Эланде?
– Немного еще побуду.
У Лены с Марикой, дочерью Рихарда от первого брака, были довольно скверные отношения, но, очевидно, не настолько скверные, чтобы помешать Марике попросить у мачехи машину.
– И долго ты там собираешься быть?
– Трудно сказать… несколько дней.
– Что значит «трудно сказать»? Несколько дней – это сколько? Три? Значит, ты вернешь машину в воскресенье?
– В понедельник, – быстро сказала Юлия.
– Если в понедельник, тогда пораньше.
– Попытаюсь… Лена?
– Договорились. Привет папе и…
– Лена… Это ты спрятала фотографию Йенса в комод?
Но сестра уже успела прервать разговор.
Юлия вздохнула и тоже нажала кнопку отбоя.
– Кто это был?
– Твоя вторая дочь. Просила передать привет.
– Хочет, чтобы ты вернулась?
– Ну да. Хочет держать меня под контролем.
Она села в кресло напротив отца. Бузинный чай с медом стоял на столе. Чай уже успел остыть, но она все равно отхлебнула глоток.
– Беспокоится за тебя?
– Наверное.
«За свою машину она беспокоится, а не за меня».
– Здесь-то поспокойнее, чем в Гётеборге, – улыбнулся Герлоф, но улыбка тут же исчезла: вспомнил, что произошло утром. Уставился в пол и замолчал.
Воздух в доме постепенно прогревался. За окном уже опустилась ночь, время шло к девяти. Интересно, есть ли у него здесь постельное белье.
– Смерти я не боюсь, – вдруг произнес Герлоф. – Когда молодой был – да… столько лет на море, мели, мины, шторма… а теперь я уже слишком стар, меньше стал бояться… а когда Элла попала в больницу, так и совсем перестал. Эта осень, когда она ослепла… а потом медленно от нас уходила…
Юлия молча кивнула. Ей не хотелось думать про смерть матери.
Йенс ушел из этого дома. Почему? Две причины – во-первых, Герлофа не было дома, он чинил сети на берегу. Во-вторых, его бабушка Элла уснула сразу после полудня. В то лето она жаловалась на постоянную усталость, и ее хозяйственную неугомонность как ветром сдуло. Все это казалось совершенно необъяснимым, пока врачи не поставили диагноз. Диабет.
Йенс исчез, а его бабушка прожила еще несколько лет после этого. Растаяла постепенно, измученная горем и сознанием своей вины: как она могла уснуть в тот день?
– Когда стареешь, смерть напрашивается в друзья, – сказал Герлоф. – Или в знакомые. Хочу, чтобы ты знала… с этим я справлюсь. Я имею в виду Эрнста.