– Надеюсь.
Ей даже не приходило в голову подумать – Герлоф же потерял едва ли не самого близкого человека! Каково ему сейчас?
– Жизнь продолжается. – Герлоф отхлебнул чай.
– Так или иначе.
Они помолчали.
– Ты настаиваешь, чтобы я задавала вопросы?
– Конечно. Спрашивай.
– О чем?
– Ну… Вот, например, хочешь знать, как называлась эта круглая штука, которую кто-то столкнул с обрыва?
Юлия смотрела на него непонимающе.
– Ты видела… почти бесформенный камень. Полицейские из Боргхольма наверняка тебя спрашивали. Или Леннарт.
– Нет. – Она задумалась. – Думаю, они его даже не видели. Они смотрели только на эту часовню… да и я о нем не подумала. А что случилось с этим камнем?
– Хотел бы я знать. Меня название его смущает.
– И как же он называется?
– Эрнсту эта работа почему-то не нравилась. То ли у него трещина пошла не там, то ли камень крошковатый… не знаю. И он окрестил его «Камень Канта». Или еще проще – «Нильс Кант».
Снова наступило молчание.
Герлоф смотрел на Юлию, явно ожидая реакции, но она не знала, на что реагировать.
– Нильс Кант, – механически повторил она. – Ну и что?
– А ты никогда не слышала это имя? Никто тебе о нем в детстве не говорил?
– Насколько я помню, нет. Но имя звучит знакомо.
– Семейство Кантов жило здесь, в Стенвике. Нильс, сын их… как говорят, в семье не без урода. Но когда ты родилась после войны, его уже здесь не было.
– Вот как.
– Уехал.
– И чем он был так плох, этот Кант? Убил кого-нибудь?