Перед ней был могильный камень с надписью:
Как и говорил Герлоф, у западной стены, крайний в длинном ряду могил. Имя и фамилия, чуть ниже дата: 1925–1963. Надгробие низкое, довольно непритязательное, обычный известняк, скорее всего из каменоломни в Стенвике. А может, вытесал этот камень не кто иной, как Эрнст Адольфссон. Тридцать лет назад… Вряд ли кто смотрит за могилой, кроме сторожа. На поверхности камня тут и там – белесые островки лишайника.
Сухая трава. Цветов нет.
Если Нильс Кант был в Стенвике, как сказал Герлоф, «козлом отпущения», почему тогда никто не упомянул его имя в связи с исчезновением Йенса? Да потому что он в то время уже почти десять лет лежал в могиле, вот почему. Герлоф послал ее сюда… зачем? Теперь-то совершенно ясно, что Нильс Кант никакого отношения к Йенсу иметь не мог. Более убедительное доказательство и придумать трудно – высечено на камне.
Опять тупик.
В двух метрах – еще один надгробный камень, из того же известняка, но выше и больше. Карл-Эйнар Андерссон, 1899–1935, Вера Андерссон-Кант, 1897–1972. Чуть пониже, маленькими буквами – Аксель Теодор Кант, 1929–1936. Это, конечно, тот самый утонувший братишка Нильса Канта. И тело его так и исчезло в проливе.
Юлия уже собралась уходить, но тут взгляд ее упал на клочок белой бумаги, еле приметно шевелящийся под ветром. Она бы его и не заметила, если бы не подошла ко второй могиле, – он лежал прямо за плитой. Подошла поближе.
Не клочок бумаги, а маленький белый конверт, вставленный между стеблями срезанных роз. Кто-то положил эти розы не так давно – еще не облетели сухие темно-красные лепестки. И почему-то не на камень, а позади. А может, ветром сдуло. Она взяла в руки конверт – влажный. Был под дождем.
Юлия огляделась. Ни единого человека. Прошла метров пятьдесят до белой церкви, но там, судя по всему, никого. Потрогала дверь – заперта.
Сунула конверт в карман пальто и вернулась к могиле матери. Собрала руками мокрые березовые листья, успевшие нападать, пока она отходила. Проверила, горит ли свеча в маленьком светильнике. Горит.
Вздохнула и медленно пошла к машине. До центра Марнеса было не больше километра.
В детстве поездка с дачи на восточный берег, в Марнес, была настоящим приключением. Там был не киоск, как в Стенвике, а настоящие магазины.
Она поехала в гавань – вспомнила, что там есть маленький ресторанчик. «Моби Дик. Ресторан и паб». Проезжая, заглянула в окно – в ресторане ни души. Правда, до ланча еще с полчаса.