Он не уплыл. Стоял, опершись на бортик, у самого носа корабля, вглядываясь куда-то вдаль неподвижно, как статуя. Йанту против воли накрыло острое чувство вины. Да, мерикиви опутала её чарами, смутив сознание. Но всю дрянь, сказанную потом, чудесница ей не подсказывала. В этом, как ни крути, сама виновата. Хоть бы Бъёрн простил, иначе все будет совсем паршиво.
Подойдя сзади, она окликнула с пары шагов, радуясь, что рядом нет никого из команды:
— Ярл?
Драуг молчал, словно не слышал. Даже не дрогнули широкие плечи, укрытые толстым плащом из пропитанной жиром кожи. Йанта глубоко вздохнула, сделала еще шаг, заговорила негромко и медленно:
— Я прошу прощения, Фьялбъёрн. За все сказанное и сделанное сегодня. Я повела себя недостойно и глупо. Мне жаль, правда. Можешь не прощать, но иди уже в каюту. Это твой корабль…
Фьялбъёрн молчал. С тем же успехом можно было уговаривать прибрежную скалу, о которую волны разбиваются так же, как сейчас разбивались о спину драуга извинения Йанты. Что ж, этого следовало ожидать.
— Знаешь, — негромко продолжила она, — мне никогда не приходилось жить за чужой счет. Я привыкла, что это я забочусь о других, делаю подарки… Оказывается, принимать чужую заботу надо уметь. Я не хотела тебя обидеть, Фьялбъёрн, я злилась на саму себя. Прости.
Переведя дух, она продолжила, тщательно стараясь, чтобы не дрогнул так и норовящий сорваться голос:
— Я не знаю, как еще извиниться. Но если кому и уходить, так это мне. Иди в каюту, а? Я найду себе место…
Она снова шагнула, едва переставляя налившиеся вдруг свинцом ноги, и оказалась за спиной драуга совсем близко. Замерла на мгновение, потом, осторожно положив ладони на валуны обтянутых дубленой кожей плеч, прижалась всем телом, уткнулась лицом в пахнущий морем плащ. И опять замерла, не шевелясь, дыша тихо и осторожно и совершенно не представляя, что делать, если…
«Линорм», так и покачивающийся на волнах, подбросило чуть сильнее. Ударил резкий порыв ветра, басовито гудя снастями корабля, как струнами. Словно морское чудовище подало могучий голос. Йанта стиснула зубы, ожидая хоть чего-нибудь, упрямо не уходя. Изнутри поднималась холодная отчаянная горечь… Да лучше бы и правда тогда ударил — хотел ведь. Или сейчас рявкнул что-нибудь… Она вдохнула запах отсыревшей кожи, заставляя себя разжать пальцы, как-то незаметно вцепившиеся в плащ драуга, отступить хотя бы на шаг. Один шаг, первый! А потом уж…
Корабль снова качнулся, и Фьялбъёрн, развернувшись, сгреб её в охапку, сжал в объятиях, прижимая, распахивая плащ и снова смыкая широкие полы за спиной Йанты. Обнял, притиснул, кутая, укрывая то ли от пронизывающего ветра, то ли от всего мира вокруг. Шепнул куда-то в макушку: