— И как же тебя наказать, строптивая ты моя? Выпороть — шкурку жалко. Она у тебя нежная…
В подтверждение снова огладил, доказывая: и впрямь нежная, вон как загорается под ладонями.
Ворожея тихо постанывала под его пальцами, ласкающими сзади ложбинку между раскрытых бедер. Вскрикнула тягуче и томно, когда Фьялбъёрн двинул их внутрь, в горячее, скользкое, тугое…
— Правда, хочешь? — усмехнулся Фьялбъёрн дразняще. — Не пожалеешь потом? Не обидишься?
— Не-е-ет, — выдохнула Йанта, раздвигая колени шире, подставляясь под пальцы, гладящие её изнутри. — Прошу тебя…
Дернулась, сама насаживаясь глубже, облизала распухшие губы, посмотрела умоляюще.
— Значит, наказа-а-ать, — протянул, наслаждаясь игрой Фьялбъёрн. — Что ж…
Вытащив пальцы, он поднес их к лицу, вдохнул пьянящий аромат разгоряченной женщины. Заглянул напоследок в чернильные пятна зрачков, безмолвно спрашивая — Йанта решительно кивнула. Глупышка, будто он и правда сделает ей больно.
Хмыкнув, Фьялбъёрн перекатился набок, сбрасывая ворожею с себя, обхватил тонкие запястья одной своей ладонью. Заставил привстать, а потом, подхватив другой ладонью под живот, поставил на колени. Выпрямив и слегка выгнув спину, Йанта закинула назад голову, широко развела бедра, упираясь в мех постели коленями.
Стоя на коленях сзади и немного сбоку, Фьялбъёрн наклонился, медленно лизнул ложбинку между смуглыми лопатками, провел языком вверх, к основанию шеи. Шепнул, сдув с уха смоляные завитки:
— Хочешь быть моей? Примешь меня?
— Да, — жарко выдохнула девушка. — Приму. Все, как ты захочешь…
Подалась назад, прильнула, подчиняясь требовательным рукам, слегка наклонилась… Удерживая её за руки и под живот, Фьялбъёрн потянул на себя, уперся головкой члена между припухших потаенных губок. Всхлипнув, Йанта сама двинулась навстречу, помогая, покоряясь, отдаваясь целиком. Застонала, потерлась спиной о грудь Фьялбъёрна, без слов прося продолжать. Легонько подавшись назад, Фьялбъёрн снова двинул бедрами, медленно раздвигая горячий, восхитительно плотный проход. А потом их накрыло обоих.
И были стоны и всхлипы — непонятно чьи. Было жаркое, до боли и изнеможения, удовольствие, тоже на двоих. И покорность, которая требовала больше, чем любая ненасытность, и яростная нежность между болью и лаской… Йанта, его девочка, его ворожея с небес, стонала и сбивчиво просила еще, всхлипывая на каждом толчке, И Фьялбъёрн давал ей просимое, и сам брал, пока не понял, что оба уже на той грани, где наслаждение вот-вот обернется пыткой. И был один на двоих вскрик, долгий, тягучий полустон-полухрип. И одно на двоих рваное дыхание, которое они делили, целуясь, рухнув на постель в обнимку.