В таком положении он провел весь следующий день. Порой его глаза прикрывались, тогда им завладевал лихорадочный каскад абсурдных образов, но, когда сон протягивал большие мягкие руки, Вараил гнал его. К нему очевидно с каким-то умыслом приходили Сурфиз, Рифиз и другие, но Вараил даже не пытался слушать. Тритоны ели пищу сырьем, но для прихотливого гостя сделали исключение. Чтобы пожарить рыбу им, вероятно, пришлось обратиться к магии или иным ухищрениям. Вараил стараний не оценил. В его доме всегда царила полутьма, солнце и луна надводного мира не имели здесь власти, но когда цикады далеко на полях пропели второй раз, Вараил уступил сну. Вместе с ним проснулся и аппетит, и желудок высоко оценил свежие морепродукты. В тот же день Вараил воспользовался ракушкой для переговоров.
- Рад, что вы чувствуете себя лучше, - искренне заявил Сурфиз. Ни он, никто другой о постигшем человека недуге больше не упоминали, за что Вараил был им признателен.
В тот день он изучал Кадусартан. Посетил галерею Рифиза, где насладился картинами мастера-плетельщика, вернулся к Дифари и поведал историю своего приключения. Сочувствие утрате юноши мелузина показала уменьшением числа колкостей в его адрес. Он побывал в театре тритонов, на кухне и даже в библиотеке. Свои мысли, а также хронику тритоны выреза́ли на тонких костяных табличках причудливыми завитушками. Денег подводные жители не имели, потому что у них не было личного имущества. Большую часть жизни они проводили загородом и даже для сна лишь изредка занимали свободные дома. Рифиз, например, вязал полотна, но не имел возможности продавать. Он мог бы подарить, чтобы какой-нибудь тритон повесил их себе в дом, но поскольку домом тритоны считали все море, в этом не было никакого смысла. Тритоны не нуждались в жилье, пищу добывали самостоятельно, заниматься чем-либо для них не было необходимости, однако любое искусство как возможность сделать свой народ счастливее: художественное ли, кулинарное или воинское пользовалось большим почетом, и многие тритоны посвящали ему жизни. Но существование их не было беспечным. Тритоны ни с кем не воевали, но порою все же защищали город от нападок морских чудовищ. Вид солдат в равной степени мужчин и женщин в сияющих сине-зеленых чешуйчатых доспехах, в островерхих костяных шлемах с длинными костяными копьями и зазубренными с обеих сторон клинками восхитил Вараила. Картину заметно усиливали «боевые кони» воинов: у гиппокампусов вместо задних ног были все те же рыбьи хвосты, передние копыта превратились в перепончатые ступни, а гривы в плавники; проносились они быстрее штормовых волн, и сила встревоженной воды могла оттолкнуть в сторону зазевавшегося тритона.