И все же, по меньшей мере, один человек каким-то образом сумел приспособиться к жизни в этих краях.
Сначала Дъёрхтард увидел скачущую по горе козу, над ней с вершины горы выглянула еще одна рогатая голова, затем скрылась. Козы прирожденные скалолазы, прыгая по крошечным уступам, они взбираются почти по отвесным склонам, что не в пример лучше неуклюже-паучьего ползанья людей. Без колдовства Дъёрхтарду пришлось бы искать другой путь наверх. На вершине его поджидало стадо из двадцати голов. Они испуганно заблеяли и выстроились за спиной старика в козьих шкурах. Пастух сидел на земле, в его руках на коленях лежала расширяющаяся и скругляющаяся на концах толстая очищенная от коры ветвь, белая как кость, некогда принадлежавшая Нигдарабо. Он медленно повернул голову в сторону пришельца и возвратил взгляд горным просторам. Услышав, зачем к нему пришел чужеземец, Чабаклыч, так звали старика, откашлялся. Когда он заговорил, язык, отвыкший от речи, не слушался его.
- Видать, тебе оченно надобен чекмарь. По-другому не лез бы сюда.
- Без него я не могу вернуться.
- Тогда бери, - согласился старик.
Дъёрхтард поднял палку, но затем спросил:
- А звери Гайдорана вас не тревожат?
- Души-то? Бывает. Токмо подкрадется кто, я его по башке той палкой, он, что туман утрешний - в клочья.
Дъёрхтард задумался, он не мог просто так уйти, оставив старика на верную смерть.
- Чего думаешь-то? Бери палку, коль дают, я уж свое пожил.
- И давно вы здесь живете? - Чабаклыч усмехнулся.
- Давненько. Как родня в Тауре померла, так и ушел, себе под ноги глядя.
- Я могу провести вас обратно в город. Думаю, место найдется.
- Не, - отмахнулся старик. - Чего мне там, от горшка до котла ползать? Тут устроился: и сараюшка есть, и молоко, и мясо. Так ты того, может, молока козьего хочешь?
- Нет, - смутился маг. Он положил Опору Хромого. - Пусть пока будет с вами, а я осмотрюсь, поищу зверей.
- Ну поищи, - согласился Чабаклыч. - Одного найдешь, двоих, да всех не сыщешь.
Старик не вкладывал в последние слова злого умысла, только оттого их правда не кольнула мага слабее. Одного найдет, двоих, а ведь все равно без клюки Чабаклыч долго не проживет.
Либо Зверей Гайдорана оставалось меньше, чем предполагал маг, либо они старательно прятались, но в остаток дня Дъёрхтарду ни один не повстречался. Тогда маг сменил тактику. Он пустил себе кровь, подобрал прямую ветвь и, опираясь на нее, стал подволакивать тело, при том, постанывая и покряхтывая. Очень скоро в кустах мелькнуло призрачное свечение. Через секунду существо бросилось в атаку. Волк, точнее душа волка, заблудшая и застрявшая в мире живых, - белая пелена с размытыми контурами зверя светящаяся голубовато-белым светом. Волк не понимал, что давно мертв, он продолжал охотиться, красться в кустах, выслеживать добычу и загонять до смерти. Призрак не знал устали, но порою все же пытался смежить веки и уснуть сном, которого не мог видеть. В отличие от большинства привидений, звери Гайдорана могли причинить вред живым. Призрак убивал добычу, но не мог есть, и на пир собирались падальщики. С восходом он забывал о прошлом дне и вновь отправлялся на охоту. Лесные звери не могли ни убежать, ни одолеть бестелесное создание, так что на много верст вокруг руин Парета, до самого Белого Ихора на запад, Снежных гор на север и восток почти не осталось крупных животных.