Волк вытянулся вдоль тела Дъёрхтарда, Граниш, запечатав вход, лег по другую сторону адоранта, а Миридис устроилась поодаль. Страх недолго боролся с усталостью. Эту ночь и последующие вестники провели в безопасности и тепле.
Когда перевалили через горную гряду, ветер поутих. Деревья на этой стороне росли гораздо гуще. Устремлялись в небо на двадцать саженей заснеженные сосны, наряжались шубками ели-красавицы, из-под сугробов выглядывали голубые шишкоягоды душистого можжевельника.
Утверждавшая, что знает дорогу, Миридис долго не могла сориентироваться в хвойном Белом лесу. На помощь пришел четвероногий друг. Принюхавшись, волк опустил голову и теперь шел по следу, не останавливаясь. Счастливый, он задорно вилял хвостом и улыбался, время от времени оглядываясь на спутников. Но с приходом луны, когда путешественники разбили палатку, ужинали ягодами и пили чай с хвойными иголками, Люперо, понурив голову, побрел прочь. Остановившись на скальном выступе, он поднял морду и протяжно завыл.
Исполненный грусти и тоски вой на многие версты разносился эхом в горах. В этом звуке было невысказанное страдание и непередаваемая боль. Когда эхо затихло, волк повторил зов. Ему вторил другой волк, а затем и третий продолжил скорбную песнь. Волки отзывались горю Люперо, они говорили, что в страдании он не одинок. Но не становилась радостней песня адоранта, не уходила из сердца печаль, вновь и вновь он тщетно взывал к небесам.
- Сколько горя в его голосе, - с сожалением заметил Дъёрхтард. - О чем он грустит?
- Он зовет хозяина, - ответила Миридис.
- Разве не ты его хозяйка?
- У него было множество хозяев, но сердце адоранта осталось с тем единственным, которым мог быть лишь первый из нас.
- А кто был первым хозяином?
- Я тебе покажу, - и Миридис позвала. - Люперо!
Волк повиновался, закончил выть и подошел к костру. Он ткнулся мордой альве в плечо, показывая, что он с ней и никуда не уходил. Но теперь Дъёрхтард видел, что как бы адорант не выказывал ей заботы, частью все равно оставалась где-то в другом и очень отдаленном месте.
- Положи руку ему на голову, - распорядилась Миридис и сама накрыла его ладонь своей рукой. От прикосновения нежных пальцев альвы по телу мага пробежала дрожь, но наученный годами колдовской практики быстро возвращать самообладание, он закрыл глаза и погрузился в воспоминания волка.
Вокруг царила пустота. Не слышно было звуков, не видно света, не существовало запахов и опоры под ногами. Лишь обволакивало чувство медленного течения, движение постепенно ускорялось, а затем вдруг прервалось и выбросило ведомого на берег жизни.