Заглядывая за ограждение, я дошла до поворота забора. Ни одной человеческой души. Тишину нарушают только крики чаек со стороны моря. Крикнуть неудобно, да и не услышит никто. Вымерли все что ли? Раньше с тыльной стороны наших бараков (слова-то какие: лагерь, бараки…), мы их называли палатками, находились виноградники, через которые мы и бегали на морской берег.
— Ну, Марго, какие виноградники? Много, слишком много лет прошло! В перестройку весь виноград извели, — размышляла я.
И, правда, никаких виноградников. Одни заборы, заборчики, особнячки. Я вернулась к знакомому и уже изученному ограждению.
— Не может быть, чтобы современные детки не нашли какой-то лаз через эти железяки. Что, уже не современно убегать с тихого часа на море? Тьфу, старая, совсем с ума съехала!
Я завернула за угол забора, который почти вплотную прилегал к ограждению незнакомого мне объекта. Поставив дорожную сумку на землю, дёрнула один металлический прут, почувствовав, что он не поддаётся, попробовала на прочность следующий. Так переставляя свою сумку и расплавляясь на появившемся южном солнышке, я продвигалась вперёд и все-таки добилась победы. Дети во всех поколениях одинаковые! Одна металлическая штуковина, со скрипом сместилась в сторону, открывая передо мной вход в моё такое далёкое детство.
Взяв сумку в руку, я хотела пролезть в проделанный лаз. Не тут-то было! В лаз протиснулось только моё плечо.
— С виду такая большая дыра… Ну, Маргарита, ты о себе большого мнения! Всё-таки моя задница широковата для этого окошка свободы.
Поразмыслив над ситуацией, я сняла с себя ветровку, сложила её в несколько раз. Упираясь одним плечом в прут, я стала давить руками другой, стараясь расширить пространство лаза.
— Ничего, силушка ещё имеется! — подбадривала я себя, вся мокрая и красная от усилий и жары.
Толстый металлический прут мне удалось сместить совсем на немного. Решив, что этого достаточно, я переставила сумку за ограду, на неё кинула ветровку, сама бочком стала пробовать пролезть в проделанный лаз. Продвинув одну половину тела на территорию лагеря, я уже хотела протиснуть между прутьями вторую, как я считала одинаковую половину своего тела, но…
Я давно слышала о том, что человек несимметричен. То есть правая его половина тела отличается от левой. Если провести по человеку черту делящею лицо и его тело на две части, то можно поиграть в игру «Найди десять отличий».
— Но родные мои, не до такой, же степени! — вслух возмутилась я, застряв в лазе в очень малоприятной позе. Я никак не могла понять, почему этот идиотский прут, пропустив одну половину моего тела, никак не пропускал другую. Я пыталась расширить из последних сил лаз, давя руками на железяку, но силы мои действительно были последними. Очень хотелось пить, стало невыносимо жарко. Собравшись с духом, чертыхаясь, я решила ещё раз попробовать освободиться из заборного плена, как вдруг со стороны лагерной территории послышалась возня, шум и чей-то разговор. Я хотела позвать на помощь, но не успела.