— Ритуль, мы ещё столько не рассказали друг-другу, — она постучала пальцем по бутылке, — уговорим? Ты не подумай, я не пьющая. Да и не с кем так по душам посидеть, выговориться. У меня есть всё, на любой вкус. Может ты, что другое хочешь выпить? — она открыла встроенный в стену шкафчик, где действительно красовались бутылки разного калибра и с разным содержимым, от виски до сухого вина различных марок.
— Дарят, и покупаю. Ты же помнишь ещё, надеюсь, как у нас на юге? Чтобы что-то достать, пробить помимо денег, без презента не обойтись. Вот и держу.
— Понятно. Не будем мешать продукт, — успокоила я ее, подумав, что действительно надо ещё о многом поговорить, выяснить. Сделав крепкое кофе, я спросила у Лены ещё раз о Надежде Ивановне. Кофе Лена не стала пить, глотнув ещё коньяку, она продолжила рассказ.
— Я что говорю, Ритуль. С первой женой он развёлся давно. А вторая законная… Нет, ты всё-таки скажи, что он тебе написал на галстуке? — я поняла, что нам срочно необходимо проветрится.
— На каком галстуке? Не морочь мне голову. Пойдём к морю спустимся, а то у вас тут все входы выходы закрыты и к берегу не пробиться, — я накинула на Лену лёгкую ветровку.
Пока она складывала в пакет коробку конфет, пару бананов, коньяк и два бокала из толстого стекла, я поверх брюк и водолазки накинула вязанное панчо.
— Всё должно быть цивилизованно. Встреча друзей через…Рит, через, сколько лет? — уже невнятно бормотала Лена, закрывая на ключ свой кабинет.
Считая прошедшие года, шатаясь, и поддерживая друг друга, мы двинулись по проложенным ровным дорожкам к выходу из лагеря. Вспоминая, то наш массовый отрядный побег на дикий пляж, то напугавшие нас до смерти учения пограничников в проливной дождь июньской ночью, то последний прощальный костёр, мы — совсем уже не молодые и не совсем трезвые, можно сказать даже совсем не трезвые пионерки, добрались до лагерного пляжа. Спустившись вниз к морю, мы расположились на старом поломанном лежаке. Пока Лена закусывала бананом ещё один глоток мягкого, но крепкого коньяка, я подошла совсем близко к морю. Опустив руки в холодную воду, я не успела отскочить от набежавшей большой волны, которая окотила меня до колен и искупала своими брызгами. Морской душ, совсем отрезвил мой любопытный разум.
— Что-то я ничего не пойму. Неужели вторая жена отца Людмилы, ради наследства падчерицы затеяла всю эту канитель с отравлением. Люда вернулась в Геленджик зимой. Может мачеха разыскивала падчерицу, нашла её раньше? А зачем травить? Так заказала бы её, как Клара заказала Никиту. Всё Маргарита Сергеевна, надо привести Лену в чувство и узнать всё подробней, — думала я, наслаждаясь вкусным запахом моря.