Показав мне все достопримечательности лагеря, Лена решила накормить меня обедом.
— Марго, когда ещё так встретимся? Пошли ко мне в кабинет, сейчас лагерь пустой, но для обслуги наш повар готовит. Поболтаем ещё? Душу отведём.
Лена позвонила на пищеблок и вскоре нам принесли в металлических сотках горячий борщ, поджарку с картофельным пюре, овощной салат. Потихоньку, по-русски под борщец и воспоминания мы умяли небольшое, но качественное содержимое бутылки. Разговаривали без остановки. Столько оказалось тем общих, близких, словно мы дружили с Леной все эти годы. Воспоминания набирали обороты и касались не только нашего пионерского лета, но и семейных отношений. В перерывах между беседами Лена меня спрашивала: — А чего он тебе написал на галстуке?
— Кто?
— Как кто? Лёшка Журавлёв?
— Да сдался он тебе! — отвечала я.
— Ты, когда уезжаешь? — спросила она меня.
— Завтра.
— Не уходи. Так сидим хорошо. Оставайся, я тебя устрою здесь, и я останусь или хочешь ко мне пошли? Наболтаемся. Я тебе ещё не всё рассказала, — жалобно просила расслабленная Лена, — а ты чего приехала, специально с детством встретиться?
— Да нет, мне нужна Надежда Ивановна Озерова, она живёт на улице Подводников, — ответила я ей.
— На Подводников? Тётя Надя? Знаю её, через два дома моя бывшая свекровь проживает. Ты знаешь, у тёти Нади сын без вести пропал. Ты по его душу?
— Какой сын? У неё есть сын? Как пропал? Когда? — удивилась я.
— Как какой? Родной сын. Сашка и …. — А да ладно! Бедная женщина. Муж её дядя Витя умер давно. Я часто с ним ездила в Ростов. Знаешь удобно и безопасно, когда сосед водитель междугороднего автобуса. А Сашка несколько лет назад с украинской командой устроился на какое-то судно, турецкое что ли, сейчас все в Турцию бегут. Как раньше, помнишь «Бег» Булгакова? «От Стамбула до Константинополя» — и Лена стала напевать знаменитую американскую песню, выстукивая ладошками в такт мотиву по крышке столика.
Эта песня конечно, к Булгакову не имеет никакого отношения. В принципе, как и к Стамбулу, потому что посвящена она переименованию Нью-Амстердама на Нью-Йорк. Но мне тоже очень нравится этот знаменитый мотив и, подпевая Лене, я не стала пока акцентировать её внимание на теме сына соседки.
Решив воспользоваться предложением остаться на ночь на территории лагеря, кстати, очень удачно решив, потому, что коньяк и на мне показал свою ударную силу, я подумала, что после, заваренного и выпитого кофе, надо подробней разузнать всё о неожиданно появившемся для меня, сыне Надежды Ивановны. И как мне сразу в голову не пришло, что возможно у Люды есть сводный брат или сестра? Наверное, потому, что сама Люда никогда не упоминала о нём. Она взяла в руки пустую бутыль из-под коньяка и, покрутив её, открыла коньяк недошедший до Дмитрича.