– Ваши родители не возражали?
Нико заложил правую руку за голову. Его глаза были по-прежнему закрыты. После ланча Мариэтта сняла футболку, и вид ее груди в желтом бикини возбуждал его.
– У меня уже не было родителей, – ответил он.
– О, простите меня, Нико. – Она помолчала. – Вы рано их потеряли?
– Моя мать умерла от инсульта, когда мне было шесть. – Нико снова удивился своей откровенности. Он не помнил, когда в последний раз говорил о своем детстве. – Она была мать-одиночка. Я никогда не знал своего отца.
Он почувствовал на себе взгляд Мариэтты.
– Вы жили с родственниками после смерти мамы?
– У матери не было родственников. Меня отдали в детский дом, и я жил в приемных семьях.
– Нико, это, наверное, очень тяжело…
– Не стоит меня жалеть, Мариэтта. У каждого второго ребенка трудное детство. – Открыв глаза, он посмотрел на девушку. – Вы с Лео тоже рано потеряли родителей, насколько мне известно.
– Да, мама умерла, когда мне было всего шесть, и мне ее очень не хватало, отсюда и мои сумасбродные поступки в юности. Но у меня был брат, – ее голос стал чуть хриплым, – а у вас – никого.
Он пожал плечами:
– В жизни есть вещи похуже одиночества.
– Такие, как участие в войне? – спросила она, проведя пальцем по шраму на его плече. – Вы были ранены, когда служили в легионе?
Он сел, чтобы ее рука соскользнула с его плеча.
– Да.
– Как это произошло?
Боже, любопытству этой женщины нет предела.
– Это след от шрапнели, – решил он приоткрыть неприглядную сторону войны.
– Взрыв?
– Смертник. – Он прямо взглянул на нее. – Двенадцатилетний мальчишка.
– Какой кошмар, – прошептала она.
– Это лицо современной войны, – бесстрастно констатировал он.
Мариэтта положила ладонь на его обнаженную спину. Прикосновение было таким неожиданным, что он едва не поморщился, как от боли.
– Мне так жаль, что вам пришлось быть свидетелем стольких жестокостей на войне, Нико, – с таким искренним сочувствием сказала она, что у него внутри все перевернулось.
Она погладила его по спине, вызвав напряжение в каждой клетке тела и жар в паху.
– Мариэтта, – простонал он, – что ты делаешь?
Она и сама не знала ответ на этот вопрос, просто хотела человеческого контакта, а прикоснувшись к нему, уже не могла, да и не хотела убрать руку.
Нико молниеносно вскочил и навис над девушкой, схватив ее за запястье и отведя ее руку за голову. Его лицо было суровым, почти сердитым.
– Ты ведь не хочешь этого, Мариэтта.
– Не хочу чего? – пискнула она, хотя прекрасно понимала, что он имел в виду. Она не такая наивная дурочка, чтобы думать, что они спустились со скалы только на пикник у моря.