В те редкие свидания, на которые она ходила в колледже, она быстро выяснила, что в подтексте каждого из них был секс. Эти реалии преследовали ее и на работе, но она быстро научилась держать мужское внимание к своей персоне на значительном расстоянии.
Но, глядя на Алехандро, она почувствовала незнакомое до сей поры желание сделать все наоборот, поддаться этому сексуальному влечению, которое пронизывало ее насквозь, до самых кончиков пальцев.
Словно почувствовав, что Элиза искоса поглядывает на него, Алехандро поднял голову, и их взгляды встретились в зеркале. Он смотрел в ее глаза, и она не смогла отвести взгляд, словно он гипнотизировал ее. Единственным звуком, нарушившим молчание, было мерное гудение лифта.
Глаза Алехандро темнели с каждой секундой. Когда его взгляд опустился к ее губам, Элиза неосознанно разомкнула их. В тишине раздался тихий вздох, словно начало то ли проклятия, то ли молитвы.
Двери лифта раскрылись с тихим стуком, и чары рассеялись.
Взгляд Элизы то и дело скользил в сторону мужчины, уверенно управлявшего своим «бугатти». Даже молчание, заряженное остатками той атмосферы, что окружала их в лифте, было не в тягость. Это дало ей время осмыслить, что такого было в Алехандро Агиларе, что угрожало разрушить ее столь тщательно возведенные стены вокруг собственной сексуальности и своих чувств?
И ведь он не сделал ничего такого, что могло оскорбить ее, испугать. Конечно, его комментарий о флирте неприятно ужалил ее, но не более. Но это по-прежнему не объясняло то тревожное волнение, которое она ощущает, находясь рядом с Алехандро.
Алехандро свернул в переулок, приближаясь к кварталу, в котором жила Элиза. Она старалась не смотреть в его сторону.
– Итак, – она откашлялась, – ты собираешься преследовать своего брата?
Он стиснул зубы и притормозил на красный сигнал светофора. Одна рука лежала на руле, второй он задумчиво почесал щеку, на которой уже начала пробиваться щетина.
– В данный момент я борюсь с этим желанием.
– Это хорошо, – вздохнула она.
Алехандро быстро глянул на нее, прежде чем тронуться с места на зеленый свет.
– Ты придерживаешься пацифистского курса со всеми своими клиентами?
– До сей поры мои сделки включали в себя ограничение ущерба или использование лучшего подхода, чтобы освещать клиента в выгодном свете. Я не слишком-то помогу тебе, если буду придерживаться курса, при котором ты еще долго будешь выглядеть неважно в глазах инвесторов.
– А тебе-то какое дело? – Он снова взглянул на нее. – Это твой последний контракт. То, что будет происходить после этого, не должно тебя волновать.