Трубадур почесал за ухом и закурил: до возращения дракона, лучше с его дружка глаз не спускать.
Герцог повернул лицо и отсутствующим взглядом уставился на колечки дыма.
- Курить будешь?
Не дождавшись ответа, Пройдоха улёгся рядом с магом и мирно пояснил.
- Ясень не такой уж и поганец. Ну, поганец иногда, сам ему на хвост наступить готов. Но вот яблок он тебе притащил и одеяло тоже.
Маргелиус скосил глаза на трубадура, но продолжал хранить ледяное молчание.
- А уж с самоубийством он прав. Дракон от тебя без ума, не знаю, уж как ты завоевал его беззаветную любовь, но он столько усилий приложил, чтобы спасти тебя. Я ведь с Лютым такой огромный путь проделал до Севера, чтобы тебя вытащить из этого грёбаного саркофага. Братья, - кивок в сторону внимательно слушающих мордоворотов, - стену два дня ломали почти без перерыва.
Лицо герцога исказилось от пробежавшей по нему судороги и, не веря своим ушам, Пройдоха услышал первую внятную фразу за много дней.
- Я не могу исцелиться.
Трубадур, растерявшись, поглядел на лежащего мага, не зная, что сказать и ляпнул первое пришедшее в голову.
- Табак реально хороший, - и протянул раскуренную трубку Маргелиусу.
Тот машинально взял и крепко затянулся, в следующее мгновение Северного Лорда скрутил приступ такого дикого кашля, что Пройдоха пожалел о своём предложении прикурить. Герцог, кашляя, задыхался так, что казалось выплюнет лёгкие и вчерашний ужин, из его глаз текли слезы.
- Наверное, немного крепковат, - неуверенно произнес трубадур, теребя рукав рубахи, опасаясь, как бы маг теперь не сдох от его домашнего табака. Но когда он попробовал осторожно забрать у герцога трубку, тот оттолкнул его руку, помотав головой. Маргелиус сделал вторую глубокую затяжку, которая уже пошла легче. Через несколько минут он уже мирно сидел и, сделав ещё несколько глубоких затяжек, протянул трубку обратно трубадуру, глаза его были ясными.
- Действительно хороший.
- Знаешь, оставь пока себе, мне для голоса много курить вредно, - отказался Пройдоха.
Маргелиус бросил недоверчивый взгляд ярких глаз на трубадура и задумчиво кивнул.
- Ты всё ещё хочешь побриться? - неожиданно сам для себя задал вопрос трубадур. Герцог вскинул на него глаза в ожидании продолжения.
- Я могу это сделать. В детстве хотел быть мужским парикмахером и часто брил своих дядьёв. Я отлично это умею делать. Ну, если ты не возражаешь? - пожал плечами трубадур, опасаясь, не слишком ли он далеко зашёл.
Маргелиус упёрся тяжёлым изучающим взглядом в лицо трубадура, от которого тот поёжился, сделал еще одну глубокую затяжку и медленно кивнул.