— Вот и хорошо. А то мне даже как-то неудобно стало.
— Чем он действительно может тебе помочь, так это сделать одежду из кожи, что на поверку окажется покрепче металлических доспехов. Это он умеет. Кто знает, что тебе понадобится на твоем пути, а такая вещь уж точно не будет лишней.
— Что же это за кожа такая?
— Кожа-то обыкновенная. Да только он вкладывает в нее всю свою недюжинную силушку, да еще и магические знания, определить которые не может, потому как даны ему от рождения. Ну, и любовь к тебе, как к дочери, тоже не забудет. Вот и получается, что не пробивается такая кожа ни стрелой, ни заклинанием. И зимой в ней не холодно, и летом не жарко. И от дождя укроет, и от ветра защитит. Правда, не спасет от синяков, но это уж и потерпеть можно, когда на карту жизнь поставлена.
— Здорово. Вот это действительно будет подарок. А моя обычная одежда?
— Не проблема. Я ее тебе запакую в волшебную сумочку. Ну и парочку пустых еще с собой дам. Дорога-то у тебя дальняя, а в дороге лучше иметь под рукой все необходимое, что в такие сумочки может поместиться.
* * *
Спустя несколько дней произошел вроде бы обычный в лесной полосе случай, и я, скорее всего, не обратила бы на него особого внимания, если б не услышала разговор Беса и Рода. А дело было так.
Домовой и леший притащили в дом незадачливого путника, на которого напал волк. Этот человек, фермер по имени Крисан, ехал на лошади по лесной дороге недалеко от границы Лешачьей Пущи. Крисан направлялся на свадьбу к племяннику, жившему в деревне, в километрах пятидесяти от его фермы. Вдруг лошадь, неспешно трусившая по дороге, у въезда в лес захрапела и резко встала на дыбы, и Крисан, не удержавшись, вылетел из седла, ударился головой о придорожный камень и потерял сознание. Последнее, что он помнил, прежде чем провалиться в забытье, был огромный волчара, бросившийся на лошадь.
Испуганное ржание животного услышал Род и кинулся на помощь, позабыв о ручейке, который прокладывал в той части Лешачьей Пущи, где она граничит с дорогой обычного леса. На всякий случай леший догадался позвать домового. Бес немедленно телепортировался на зов и они вдвоем с Родом увидели серого хищника, лакомившегося лошадью, и лежащего неподалеку человека с окровавленной головой. Волка они прикончили.
Татушка на несколько дней прервала наши занятия, ухаживая за фермером. Я мало чем могла ей помочь, и, чтобы убить время, училась читать по-церрянски. О письме не могло быть и речи — прописные буквы имели настолько замысловатое начертание, что рука просто отказывалась их выводить. Чтение же медленно, но верно продвигалось к беглому, не считая первого дня, когда я, выучив азбуку, и положив ее перед собой, складывала буквы в слова, как первоклассник. Чтобы отдохнуть от мозгового «штурма», время от времени я выходила на улицу, играла с собакой и с детьми, препиралась с Бесом и собирала ягоды, дававшие на Радужном по четыре-пять урожаев с конца весны до середины осени.