Павлик и Шаман отвлеклись от своего содержательного разговора о музыке и компьютерах и приготовились слушать. Кешу же все эти занимательные подробности ничуть не интересовали. Он путешествовал по кабинету, время от времени останавливаясь в углу с телепортатором, но за занавески не заглядывал, даже лапами их не трогал, хотя уже умудрился продегустировать большое кресло, лизнув его языком, каминную решетку и даже несколько листочков фикуса, стоящего у окна рядом с письменным столом. Потом вскарабкался на диван, свернулся клубочком и тихонько уснул.
— Однажды летом, я ехал на машине с дачи домой, — начал рассказывать Хвост. — Вечерело, но до заката оставалось еще часа два. Из радиоприемника неслись совсем уж непотребные звуки, и я крутил ручку настройки, пытаясь найти что-нибудь поспокойнее. Совершенно случайно я поймал какую-то станцию, и меня захватила волна совершенно необычных, но чарующих звуков. Я так удивился, что даже съехал на обочину и остановил машину, потому что шум двигателя мешал слушать музыку. Не знаю, сколько прошло времени, мне показалось, что не больше пяти минут, как вдруг машины не стало, а я очутился в совершенно незнакомом месте, в странном городе, сидящим на скамейке у какого-то фонтана. Слава богу, что хоть без руля в руках. Дома на улице были выкрашены в потрясающий ультрамариновый цвет, прямо как птица удачи, о которой Макаревич поет. Мимо меня ходили необычно одетые люди, их язык я почему-то понимал и умел на нем разговаривать.
— Я вспомнил, — взволнованно произнес Павлик. — Со мной произошло нечто подобное. Я сидел у себя дома за роялем и, закрыв глаза, импровизировал в стиле Шопена. Я настолько увлекся музыкальными образами, рождавшимися под моими пальцами, что полностью отрешился от всего, что меня окружало. Когда же я открыл глаза, то оказалось, что я сижу и продолжаю играть, но уже совершенно в другом месте, а звуки напоминают сумасшедшую смесь клавесина, рояля и арфы. В комнате горел какой-то необычный свет, в углу пылал камин. Я ничего не понял, страшно испугался, но тут в комнату вошел незнакомый парень моего возраста в немного странных рубашке и штанах и оранжевом плаще до щиколоток. На носу у него как-то очень кокетливо висели круглые очки. Он объяснил мне, где я нахожусь и что я, скорее всего, двойник самого себя. Потом, несколько дней спустя, уже в трактире я разговорился с одним магом, он внимательно на меня глянул, пощелкал пальцами, что-то пробормотал, и подтвердил сказанное этим парнем. (Очень интересно, мелькнуло у меня. Знавала я одного такого музыканта. Неужели, и он здесь?! Нет, не может быть. Мало ли пианистов на земле в круглых очках? А на двух планетах — подавно. Нет, это не мой знакомый, решила я, и снова прислушалась к Павлику.) Это был мой теперешний сосед, владелец дома, в котором я с тех пор и живу. Он предложил мне поселиться в пустующей половине дома, исходя из того, что они с женой тоже музыканты и ничего не имеют против коллеги, а даже, наоборот, приветствуют такое творческое соседство. А бывшие хозяева дома уехали насовсем на Звездный архипелаг после того, как у них родились внучки-тройняшки, и перед отъездом сказали, что если вдруг кто-то захочет пожить вместе с музыкантами, то и пусть живет. Мне настолько понравилась здешняя жизнь, что я и думать забыл о моменте моего перемещения, а сейчас вот вспомнил.