Вдруг позади себя я услышал пренебрежительный мужской голос: — У него ноги длинноватые по сравнению с общими пропорциями тела.
— Конечно, может быть внешне это не совсем идеально, — согласился я. — Но у таких лошадей существуют свои достоинства.
— Какие? — с удивлением осведомился он.
— Очень часто из таких экземпляров получаются отличные лошади для барьерных скачек, — ответил я.
— Неужели. А я не знал.
«Алмаз» мотнул головой и обвёл присутствующих зрителей беспокойным взглядом. Это был признак капризного нрава. Затем он сделал несколько шагов назад, потянув за собой служащего и неожиданно встав на дыбы, заржал. Его в несколько приёмов успокоили. Жеребец, неохотно подчинившись, продолжил движение по кругу. Что — то ему не понравилось? А может быть кто — то? Лошади очень чутко реагируют на присутствие людей относящихся к ним враждебно. Я обратил внимание на мужчин стоящих близко к кругу. Они что — то обсуждали. Мой взгляд остановился на крайнем из них. Человек очень маленького роста прищурив глаза, с явной злобой смотрел на жеребца. Это был жокей по имени Заур, но за глаза его называли уничижительным прозвищем — «Карлик».
Я повернулся к Анжеле. — Ты видела последнюю скачку с участием «Алмаза»?
— Да, — ответила она. — Я думала, что он придёт первым. Он мчался в полном задоре, но пришёл вторым. Я была удивлена. Не знаю, что с ним произошло.
— А кто был наездником?
— Заур, — проронила она. — Гадкий тип. В тот день я увидела, как он ударил хлыстом по морде лошади. «Алмаз», сбросив его, убежал в конюшню.
— А владелец лошади — видел?
— Нет. Он находился в здании.
В это время служащий ведущий аукцион расхваливал жеребца, его историю и происхождение.
— Итак, его цена сто пятьдесят тысяч, кто больше? Сто пятьдесят за такого коня — это же не деньги! Давайте, давайте!
— Сто шестьдесят… сто семьдесят… сто восемьдесят… двести тысяч…
— Я его куплю, — сказала Анжела и посмотрела на меня.
Служащий аукциона накалял страсти.
— Двести двадцать тысяч… двести тридцать…
— Ещё минута и будет поздно, — сказал я.
— Двести сорок тысяч… может быть, двести пятьдесят тысяч? Спасибо, уважаемый. Двести семьдесят — против вас, сзади! Двести восемьдесят… двести восемьдесят тысяч раз…
— Так покупайте же! Иначе упустите…
Анжела вздохнула и подняла руку. — Триста тысяч!
Аукционист подхватил: — Триста тысяч! Новый покупатель! Есть желающие! Продано — раз… два…. Желающих больше нет? Продано Анжеле Бельской за триста тысяч.
— Это меньше, чем я хотела сегодня потратить, — сказала она.
— Рад за вас, — произнёс я. — Жеребец перспективный, если с ним поладить, то он себя ещё покажет и окупит все затраты.