— Но почему?
— Почему? Ты другая! Я Содзи, рожденная стать фениксом, всю жизнь готовилась к перерождению. Для меня это великая миссия приносить людям мир и покой, — разговаривала она эмоционально, при этом, двигаясь с нечеловеческой гибкостью, извиваясь всем телом, — Ты же… — она, кажется, захлебнулась собственной яростью, — тебя не должно быть в этом мире! Но это случилось, у меня появился антагонист, моя полная противоположность!
— Да неужто? — меня порядком утомило ее красноречие с заламыванием рук.
— Не веришь? — она уставилась на меня стеклянным немигающим взглядом, — сегодня вечером состоится твоя аудиенция у императора, а он человек властолюбивый, поверь мне, он уже придумал, как с твоей помощью расширить границы империи. Ну и конечно, он не сможет не обойти своим вниманием такую экзотическую внешность, как у тебя.
Она так и сочилась ядом, а я все прикидывала, как поскорее выставить ее отсюда с наименьшим сопротивлением.
— И что же ты предлагаешь? — после моих слов она оживилась, перестав корчить из себя ядовитую тварь.
— Я предлагаю тебе бежать, — она подняла руки вверх, соединив кончики пальцев, и крутанулась вокруг себя.
— Логично, но вот беда. Куда? Я мир ваш не знаю.
— Я помогу. Видишь ли, наш мир, принимая феникса, не бросает его на произвол судьбы, а наоборот всячески помогает, стоит лишь задать цель или направление движения, — она задумчиво перебирала висящие на поясе бусины, раскачиваясь из стороны в сторону.
— С чего такая забота?
— Мне не нужны соперницы… здесь, — уклончиво ответила Содзи.
— Ну, хорошо, а как я из-под стражи сбегу? — спросила я, выразительно глядя на вход.
— Об этом не беспокойся. Сегодня сразу после представления императору возвращайся сюда, я все устрою, — она качнула головой и собралась уходить.
— Погоди, — сказала я, мучительно думая, стоит ли ее спрашивать, — Скажи, а кто такой этот Ним Дракон?
Реакция, последовавшая на мои слова, оказалась, мягко говоря, странная. Содзи сильно побледнела, большие синие глаза сузились. Она сжала губы и процедила:
— И когда только успела?! — холодная ярость так и хлестала из нее, но она больше не произнесла ни слова, резко развернулась и ушла. А я еще долго не сводила глаз и дверного проема, гадая, что же это все-таки было?
Для сна уже было слишком поздно, а для бодрствования слишком рано. Не зная чем себя занять, я встала с кровати, прошлась вдоль ширмы, робко выглянула за то, что могло бы называться дверью, оценила боевой дух стражников, убедившись их невозмутимости и верности службе.
Отчего-то вдруг стало грустно и тошно, вспомнился мой маленький мир, заключенный в грустной однокомнатной квартирке, неподалеку от парка. О старом коте, который, как вещь в себе, приходил когда хотел и также уходил. За него я не переживала, он не так уж зависел от меня, но нам вместе было так хорошо забывать про наше одиночество. Там все имело свое значение, каждое действие становилось отточенным оттого рутинным, и я все чаще задумывалась о другой жизни, где много солнца и движения. Где все иначе… Домечталась.