— За что? — сорванным голосом прошептала я.
Теплые руки сгребли меня в охапку, прижали к себе.
— Джи, — всхлипнула я утыкаясь его в плечо, — я видела…видела…
— Тише, не надо, не рассказывай мне. Феникс должен принимать видения будущего, но говорить значит выполнить предсказание.
— Так страшно, я боюсь, — сквозь слезы и давящие горло рыдания произнесла я.
— Не бойся, — он гладил меня по голове и шептал что-то успокаивающее. От него исходила какая-то удивительная энергия, она баюкала меня, навевая сказочные добрые видения. Я успокоилась, слезы высохли, и сон уже подобрался, но пока балансировал на грани сладкой дремы.
Джи разжал руки, укутал в одеяло и встал, но я успела поймать его за рукав, прошептав сквозь сон:
— Останься…
Он остался, и даже во сне теперь спокойном глубоком, я четко ощущала незримую тень его присутствия.
Умение скрывать — наука королей.
Ришелье.
Успокоить сердце труднее, нежели его взволновать.
Шатобриан.
Проснулась я поздно, в доме стояла тишина, огонь в камине давно погас. На столе стоял кувшин, накрытый полотенцем, пахло свежим хлебом. Я только сейчас вспомнила, что давно ничего не ела, впрочем, голод не ощущался. Джи ушел куда-то еще рано утром, но видимо вернулся, иначе, откуда еда? Как-то сразу вспомнился ночной кошмар, который Джи принял за видение будущего, а оно действительно казалось почти реальным.
Чем заниматься в этом уединенном месте, я даже представить не могла. Прогулка же по лесу могла закончиться для аборигена вроде меня трагично. Кто знает, что за зверье водится в здешней флоре, с фауной же я успела познакомиться.
Валяться на кровати и смотреть в потолок было скучно, есть не хотелось, неожиданная передышка оказалась совсем не нужной, более того она тяготила. А еще я жутко стеснялась проявленной ночью слабости. Мне совсем не хотелось тяготить незнакомого мужчину собственными страхами.
Промаявшись на кровати еще некоторое время, меня вновь потянуло в сон. Никогда не замечала за собой такой любви ко сну, но, тем не менее, объяснить поведение своего организма, я не могла. Глаза закрывались сами собой, солнечные пятна и серые тени в углах слились в одно смутное видение. Дыхание замедлялось, сердце уже не выбивало привычный ритм, замерзли пальцы на руках, на губах казалось, застыла ледяная корка. И с каждой секундой спать хотелось все больше и больше. В сером тумане мелькнула тень, рукам стало горячо, и губы стали теплеть, но тяжелые веки никак не хотели открываться.
— Не спи Лили!
Я не сплю! Хотелось крикнуть мне, но язык не желал мне подчиняться, я словно бы стала пленницей своего тела.