— Ты ошибаешься! Я просто не могу иначе, пока Стелла тут ошивается. — Марина прижалась сильнее, и я ощутил ее легкую дрожь. То ли от холода, то ли от нервов.
— Кто ошивается?
— Моя мать. Она ненавидит, когда я ее мамой называю.
Примитив. Как обычно. Подруги моей матери всегда требовали звать себя Верониками, Ингами, а то и «чиками». И такое бывало. Я едва не рассмеялся. Неискушенная, но гордая красавица попала в мои сети.
— К чему ты это говоришь? Мы просто плаваем.
— Разве? — она убрала свои руки, только для того, чтобы приблизиться вплотную. Я ощутил ее дыхание на своей шее, теплое, сбившееся от волнения. Решительно, но притом смущенно Марина притянула меня к себе за плечи, и я ощутил, как ее губы накрыли мои. Осторожно, словно пробуя на вкус, затем с решительностью обреченного на смерть. Это было забавно и возбуждающе. Я обхватил ее, приподняв слегка. В воде ее вес не ощущался совсем. Марина инстинктивно обхватила ногами мою поясницу. Я дерзко раскрыл ее губы, протискивая язык поглубже, сразу давая понять, кому в этом деле будет принадлежать вся инициатива. Сладкий эндорфин пулей пронесся по шейному позвонку и всей кровеносной системе от ее прикосновений и все еще детского необдуманного поцелуя. Она была сладкая и податливая. Крышу унесло за какие-то доли секунды, и я уже грубо целовал ее шею, ухватив за волосы, как за джойстик. Еще… еще ниже… Она слабо запротестовала, пытаясь прикрыться руками, когда я в два счета справился с завязками лифчика ее купальника и отшвырнул его в сторону. Чувства обострились до предела. Марина сжалась, почувствовав свою наготу, и покровитель у меня внутри сделал шаг ей навстречу, прижав к своей груди и слегка смягчив агрессию поцелуя. Мои руки потянулись к завязкам ее плавок, но она только протестующее всхлипнула. Не готова еще. Что ж, времени много. Мои пальцы сжали ее грудь, острый сосок затвердел сию же минутку. Горячая штучка. Уже позабыв обо всем, я обхватил его губами, втянув в себя. Девушка нервно дернулась, но я уже был сильно возбужден, чтобы реагировать на ее дальнейшие телодвижения. Тонкие запястья оказались в тисках моей правой руки, другая все так же удерживала ее длинные волосы накрученными на кулак. Ласки ее груди настолько захватили меня, что я не сразу осознал, что где-то за гранью этого мира кто-то кричит мое имя.
Они стояли у самого бортика бассейна. Маман и эта, как ее… Стелла. Родительница Марины. Силиконовые губы последней колыхались от возмущения. У нас их еще тогда мало кто делал, я знал из кратких сплетен, что за подобной красотой эта дама моталась в элитную клинику Швейцарии. Мне всегда становилось смешно при взгляде на это чудо пластической хирургии.