– Конечно повеселее! – согласился Демид. – Это вы точно подметили. Повеселей. Еще бы! Так и времени-то после бани прошло полтораста лет. Фатальное смягчение нравов постоянно вносит свои коррективы. Вполне возможно, что так мы и до каких-нибудь загробных казино доберемся, где одни гребут лопатой, а другие проигрывают и проигрывают… Причем казино опять же одно на всех. Вот в чем я почему-то точно уверен, так это в единстве места. Ну, а о времени говорить не приходится – вечность. И вот поди знай – это наши фантазии век от века смягчают картину мук или же мы постепенно приближаемся в своем понимании к истинному положению дел.
А буквально через день, когда они выпивали в библиотеке, Демид говорил так:
– Тут еще такое дело. Вот представьте. Вот уже рай, да? Не налюбуешься – не надышишься. Такая благодать, такое благолепие, такая всякая жизненная, чувственная и, в том числе, художественная полнота… И вдруг какой-то фальшивый отблеск на водной глади или пятно солнца на дереве – опа! и… И даже не так – а отблеск, показавшийся фальшивым тебе, только тебе. Вот он – раз, зараза! – и выпрыгнул из этого аппарата сравнения, который-то должен быть всегда при тебе, чтобы всё это блаженство оценивать… что-то там в этой коробке (он постукал себя пальцем по лбу) на мгновенье закоротило – и всё! Всё! Всё пошло прахом. Что-то такое там наверняка должно быть. Если, конечно, присмотреться. Я уж не говорю о том, что когда я окажусь в состоянии более чем газообразного существа – это всё живое дышащее пульсирующее должно будет, по логике, вызывать у меня ощущение такое же, как у нас сейчас, дышащих влажных, вызывает какая-нибудь пластмассовая поделка. Если так, то я не согласен, потому что я уже сейчас всё так и вижу, заранее. Только кто меня будет спрашивать…
– Вы же говорили, что там будет кино…
Некоторое время Демид молча, сосредоточенно смотрел в стакан в своей руке. Наконец, макнув средний палец в вино и стряхнув выловленную соринку на пол, сказал:
– Я рассматриваю разные варианты.
Вообще, эта тема была у Демида одной из любимых, и несколькими днями позже у них случился довольно интересный, хоть и путаный, разговор, который таможенник закончил таким пассажем:
– Человека трудно напугать вечностью. Ну, вечность и вечность. Как бояться бесконечного? Научите сначала, а потом пугайте. Другое дело, как в какой-то притче я читал. Парень согрешил с мамашей и сестрой по пьянке и пришел к какому-то старцу каяться. А тот головешку из костра в землю закопал и говорит: вон там, видишь, за версту отсюда озерцо. Вот ползешь на коленях туда, набираешь там в рот воды, ползешь обратно и поливаешь место сие. И вот таким макаром ползаешь туда-сюда, пока из головешки не вырастет яблоня и ее ветви от тяжести плодов не коснутся земли. Тогда тебе твой грех и простится. Хорошо, да? Аж мурашки по коже!.. Вот такого, я думаю, испугаться можно. Это я понимаю.