Владимир-князь пребывал в полной уверенности что, отправляя сыновей в уделы их, крепит тем державу Киевскую и народ ее. Но Илья-воевода видел другое: «Как о сем сказать князю? На сына донести? Что донести? Видения свои? Предчувствия? Кто поверит?!»
– Господи! – шептал Илья, и стариковские слезы текли по его щекам. – Что же нет покоя, что же все труды, все страдания и жертвы впусте проходят? Ведь что ни готовит человек, все оборачивается против замысла его! Все, что хитростным разумом умыслит, – все не ко благу его обращается!
С тем и уснул, упав от долгой молитвы в изнеможении на пол перед аналоем. С той тоской и проснулся. С той тоской и все дни пребывал среди всеобщей радости. Радовался ведь и князь, радовались и сыновья его, получившие уделы в управление. Радовались все, кроме двоих.
Печален был Борис – темноокий сын Анны, любимый сын князя Владимира. Печален получивший в удел Муром десятилетний брат его – Глеб. Молчаливы были юноша в самом цвете молодой красоты и отрок, почти ребенок. О чем печалятся они, вряд ли кому бы поведали, да и сами не знали.
Как не знал сего и воевода Илья Муромец, когда увидал он над их головами некое свечение, будто нимб…
Тряхнул он головой, силясь отогнать видение, но не отогнал… Перевел глаза на Ярослава. Ясно виделся Ярослав. Рослый, сильный, чуть-чуть скособоченный из-за того, что одна нога у него была чуть короче другой, по болезни детской. Соколом смотрел он ясными голубыми глазами на отца, и был в тех глазах лед взгляда варяжского, коего отец его, Владимир-князь, почему-то не видел.
Перевел Илья-старый глаза на Святополка, сына княжеского старшего, сына нелюбимого, от жены-гречанки, монахини, и ясно разглядел черную тень, за ним стоящую…
– Что это? – ужаснулся воевода. – Господи, что это? – И, ясно осознавая и чувствуя холод, от Святополка идущий, не знал Илья, что сей холод означает.
– Кто этот старик? – спросил по-немецки Святополка рыцарь в богатых одеждах, приехавший в Киев от короля Болеслава Храброго – тестя Святополка, чтобы создать молодому княжичу дружину по европейскому образцу.
– Илья Муромец, – ответил шепотом Святополк.
– Что означает «Муромец»? – спросил рыцарь стоявшего рядом духовника жены Святополка, приехавшего из Польши, Рейнборна.
И тот ответил пространно:
– Муром на языке тех мест, откуда, говорят, прибыл воевода Илья, означает «камень». Отсюда и городу имя – Муром. А вот по камню-то или по каменной стене, что слово сие означает, или по названию града получил прозвище воевода Илья, сказать трудно.
– Муром! – повторил немецкий рыцарь. – Каменная стена. Майер… Да! – сказал он, откровенно разглядывая старого воеводу. – Он оправдывает прозвище свое. Действительно – каменная стена.