Под утро же, радуясь, что пьяные горожане не запалили Киев, велел кое-как собранной княжеской дружине разогнать пьяниц, не жалеючи и не милуя никого. Рубить всех, кого с оружием в руках увидят, и топить в Днепре, чтобы смуту унять. Что было исполнено с готовностью. Погромы утишились, и горожанин киевский вздохнул с облегчением:
– Слава богу, пришла в Киев законная власть!
Поутру поскакали из Киева гонцы в Польшу к шурину Святополка Болеславу I, и в поле Дикое – к печенегам, с одинаковой просьбой: «Немедля, на любых условиях, прислать в Киев свои рати!»
Потому что дружина княжеская разбежалась, а малая часть ее, оставшаяся при Святополке, слаба и ненадежна. Главное же войско – в походе с Борисом.
Византийских же послов приказано гнать в три шеи… Да и венгерских, и чешских, и всех, кого привечал и с кем вел переговоры Владимир. Киев под княжеской рукою Святополка повернул всю политику державы прямо в противоположную сторону. Особливый гонец послан в Рим, к папе, не только с сообщением, что умер ксендз Рейнборн, но и с просьбой немедленно прислать послов из Рима и священников папских для вразумления народов державы Киевской.
В Киев двинулись польские и немецкие рыцари, заскрипели телеги с монахами Священной Римской империи… Застонала земля от копыт коней печенежских, что шли в Киев как в город завоеванный. Не зря стягивал войска Святополк – пуще смерти боялся он возвращения из похода рати княжича Бориса. Самой сильной рати в Киевской державе.
Горожане же на торжищах и в церквах толковали:
– А зачем нам Борис? У нас князь есть! Законный! Старший сын Владимира! Этот небось глупства, отцом его чинимые, повторять не станет. Хороший князь. Добрый!
– Да он поляков наведет! – звучали редкие голоса.
– Да что он, вовсе, что ли, глупой? На что нам поляки? Мы и сами с усами!
В то, что князь приведет поляков и печенегов – врагов Киева, никто не верил. Как не верили в это и воеводы, служившие под началом кроткого Бориса, когда получили сообщение, что Владимир-князь преставился, а на престол взошел посаженный народом киевским Святополк.
В Берестовском тереме, где умер Владимир, по обычаю разобрали полы и труп, завернув в ковер, спустили на сани, чтобы смерть не нашла обратной дороги в посещенный ею дом. Но смерть поселилась не вовне дома княжеского, а в сердце Святополка!
Ночью тайно, чтобы не вызвать волнения в едва замиренном городе, мертвого Владимира положили в Десятинной церкви. Чего боялся Святополк? Киевляне, совершенно запутавшись в хитросплетениях и постоянных переменах политики Владимира, давно перестали понимать, кто враг, кто друг, кто союзник… Давно желали власти твердой и понятной. Видели же такую пока в Святополке. Боялся он не горожан и подданных державы своей, боялся он людей, приближенных ко князю и его сыновьям. Поэтому собирал он в Отиевом тереме всех, кто мог поддержать его. Всех, кто был при Владимире в думной палате и среди воевод нарочитых! Не народ киевский, занятый повседневными делами, но тех, кои вершили государственные дела, собирал Святополк, в постоянном страхе, что придут свергать его с престола сыновья Владимира, что ворвется в Киев войско, ведомое Борисом, и киевляне, уставшие от гнета воли княжеской, даже на стены не выйдут, чтобы его защитить.