Этот страх заставлял его ежедневно посылать гонцов в Польшу – собирать всех, кто обижен или, как ему казалось, обделен вниманием умершего князя, и таковые находились.
Это была прозападная партия, что собралась вокруг Святополка при Рейнборне, первый же среди них – боярин Путьша.
Словно боясь дневного света, собирал Святополк сторонников своих по ночам. Грохотали конские копыта по деревянным мостовым киевским, скрипели, отворяясь, теремные ворота, и, бряцая доспехами, сбирались люди при свете факелов в палатах, забывших шум пиров.
Черноволосый худой Святополк, все больше напоминавший ворона, казалось, был сжигаем каким-то внутренним огнем. Он старался не смотреть в глаза своим собеседникам, да те тоже не старались – боялись увидеть в темной глубине их то, о чем все догадывались. Бояре и воеводы, верные Святополку, понимали, что удержаться у власти Святополк может, только уничтожив детей Владимира. Первый же среди них был командовавший отборной и хорошо обученной ратью Борис, в святом крещении Роман.
И ведомо было Святополку, что из Киева уже скакали к Борису в войско, ко Белгороду, где стоял он, ожидая нападения печенегов, посланцы, предлагая себя и дружины свои проливу Святополка, что понавел попов римских и рыцарей польских в Киев. Святополку цену знали и ведали, какую политику станет он проводить.
Потому собравшиеся ночью в Отиевом тереме приближенные Святополка долго не разговаривали.
Святополк сидел нахохлившись на старом троне-кресле Владимира, напоминая большую зловещую птицу. Молча стояли перед ним закованные в доспехи воеводы и бояре вышеградские. Первый же среди них – Путьша.
Немые как изваяния, наемные варяги встали у дверей палаты, словно вернулись времена Ольги и Святослава.
– Признайтесь мне без утайки! – сказал, поднимая крупную голову, Святополк, взглядывая пронзительно на собеседников. – Признайтесь мне без утайки: преданы ли вы мне?
Стало ясно, что князь говорит без обиняков. Разговор будет коротким. Путьша ответил:
– Все мы готовы головы положить за тебя…
– Если вы обещали положить за меня свои головы, то идите тайно, други мои, и где встретите брата моего Бориса, улучив подходящее время, убейте его…
Порыв ветра мотнул факельные языки, и тень метнулась темная, хищная, вроде как и не от Святополка. Странный обычай воскрес во дворце православного князя. В кубок плеснули вина и, уколов себе руку, сцедили в темное вино по капле крови, затем пустили кубок по кругу. Пили, стуча зубами о серебряную оковку, понимая, что дают клятву сатанинскую, неправедную и задумали преступление.