– Братие! Братие! – кричал князь, и каштановые кудри его, как грозди виноградные, свисали из-под княжеской позлащенной короны. – Братие! Да созиждем пантеон богов наших! Потому и приказал я собрать всех богов – от всех язык, со всех земель! И воздвиг им капище в Киеве потому, что надо нам усобицу кончать! Мы во единый народ, во единую отчину слиться должны…
– Это с кем? – кричал варяг. – Со славянами-рабами?..
– Да мы тя, свейская морда, из Киева взашей вытурим! – отвечал ему гридень славянский и тянулся через стол – уязвить варяга чем ни попадя.
– Братие! Братие! – кричал Владимир и не видел, как ухмыляются, не скрываясь, хазары-иудеи, как отводят глаза византийцы. – Несть в вашей пре толку!
– Князь глаголет! Князя слушайте!.. – закричали десятские, сотские, и хмельная дружина едва утишилась.
– Собрали мы на холме Перуновом всех досточтимых богов: и Полянских, и древлянских, богов варягов и радимичей, богов кривичей и сербов, дабы все в державе нашей равны стали! Потому что князь – всем отец и радетель…
И вдруг в тишине, на минуту воцарившейся за столом, чей-то трезвый голос явственно произнес:
– Сие не боги, а истуканы, резанные человеком! Дрова-чурки и каменюки бессловесные!
– Кто сказал? – закричал, стуча кулаком по столу и разметав кудри, огненноглазый князь Владимир.
– Я! – сказал, поднимаясь из-за стола, варяг, сидевший неподалеку от Ильи. – Я сказал! Десятник Федор варяжской дружины. Христианин!
Илья вздрогнул, услышав эти слова. До сих слов он робел, за столом широким сидючи, а теперь робость, как сон, отлетела; будто проснувшись, глянул он на варяга поднявшегося.
– А не боишься, что боги отец наших накажут тебя? – прошипел сидевший напротив славянский волхв.
– Это не боги, а сатана, который, приняв личину их, душам людским вредит! – бестрепетно сказал варяг.
Илья впился в его лицо: светлое, северное. С распахнутыми голубыми глазами.
– Будь ты проклят! И пусть покарают боги весь род твой и лишат тебя потомства! – завопил волхв.
Несколько варягов и славян схватились за мечи…
И тут Илья поймал на себе взгляд Владимира. Взгляд был ясен и трезв.
– Откуда ты? – спросил князь, и пьяный шум за столом стих.
Лица всех обернулись к Илье. Даже отроки, что разносили яства на широких блюдах и на столы их ставили да вина в чары подливали, остановились.
Илья поднялся во весь рост:
– Из Карачарова муромского! Пришел к тебе в дружину воем!
Дружинники за столом засмеялись.
– Много званых, да мало избранных! – сказал князь. – Твой спрос – моя воля! Чем заложиться можешь, что мне ты надобен?