– У меня за стеной поселился невозможный парень. Бесконечно слушает громкую музыку. Я пожаловалась хозяйке квартиры (она сейчас за границей), она сказала, что как только приедет – выселит его. А я, чтобы не мучиться, на это время переселилась к Насте. – На одном дыхании выпалила девушка, единственную версию, которая пришла им в голову.
– Ох, вот душой чувствую, что в чём-то вы меня обманываете, а в чём не пойму! – Покачала головой Вера Алексеевна и принялась наводить ревизию в квартире. Заглянув в ванную, спальню и холодильник, села в кресло и удовлетворённо откинулась на спинку.
– Мам, вот видишь, всё хорошо у нас! – Улыбнулась ей Настя, желая только об одном: чтобы мама скорее ушла, и она смогла вылезти из кофты. Спина и лоб уже были мокрыми от пота.
– Ты вся блестишь уже. – Прищурилась Вера Павловна. – Тебе жарко в этой одежде, я же вижу! Что ты скрываешь?
– Мама, прекрати! – Повысила голос Настя. – Что за недоверие?
– Если хочешь, чтобы я успокоилась, сними кофту. Что у тебя с руками? Или с ногами тоже? Почему Рита в шортах, а ты в штанах этих!
Рита сидела за столом и, подперев голову рукой, отчаянно думала, что скрыть ничего не удастся. У тёти Веры с молодости был нюх на их враньё.
– Мама!
– Настя!
– Насть, наверное, пришла пора сказать правду. – Подала голос Рита. – Бессмысленно врать дальше.
– Вот! – Подняла вверх указательный палец Вера Павловна. – Я так и знала! Что? Что вы скрываете?
– Ладно. – Настя на секунду прикрыла глаза, словно собираясь с силами, и стащила кофту.
– Что с рукой? – Увидев бинт тут же спросила женщина.
– Мам, ты только не волнуйся… – Начала Настя, раскручивая повязку.
– Боже! Что это?! – Взвизгнула Вера Павловна, узрев язву на руке дочери. – Настя!
– Тёть Вер, вам лучше присесть. – Мягко попросила Рита, присаживаясь рядом с женщиной и обнимая её за плечи. – История такая…
Когда Рита замолчала, в комнате повисла тишина. Настя, переодевшаяся в лёгкий халат, сидела на диване, поджав под себя ноги, и смотрела в одну точку. Вера Павловна, словно не веря своим ушам, переводила взгляд с одной девушки на другую. По её щеке вдруг поползла слеза, а потом у неё началась форменная истерика. Женщина рыдала, закрыв лицо руками, и не слушая уговоров дочерей.
– Да чем же мы Бога прогневили! – Причитала она. – Да за что же нам такое горе! Мало я ещё от жизни натерпелась, так ещё и такой ужас с дочкой! Что же делать-то теперь! Радиация! Это же, как страшно! Зачем она вообще нашла нас, эта старуха! Зачем она наследство вздумала оставить! Век бы его не видать!
– Мамочка, успокойся! – Просила Настя, сидя перед матерью на коленях и обнимая её за шею. – Умоляю тебя, успокойся!