— Может, нам стоит связаться с Эммой? — спросила я. Но Шон только отрицательно покачал головой, сказав, что использует сферу только на острове. Его лицо исказилось болью, а я не посмела возразить, так как понимала, что для Шона ожидание острова стало спасительной соломинкой, призрачной надеждой, держащей его разум на плаву. Для меня такой соломинкой был Ричман. В очередной раз я поспешила в каюту, чтобы спрятаться в его объятиях.
Это был наш маленький островок надежды, где все проблемы и ужас настоящего положения отступали. Именно в этих стенах Филипп целовал меня и говорил, что всё будет хорошо. Здесь не было приторного запаха смерти, которым пропитался бриг. Здесь я могла потеряться в сильных руках Ричмана и поверить его обещаниям. Это дарило мне новые силы, и я находила в себе мужество вернуться к людям.
Ричман, как всегда, словно по велению волшебной палочки уже ждал меня.
— Люди умирают, — дрожащим голосом прошептала я, уткнувшись в его плечо. — Что теперь будет?
— Всё будет хорошо, — Филипп вытирал мои слёзы, которые упрямо текли из глаз. Я не хотела плакать, пыталась собрать остатки мужества и быть сильной, но ничего не получалось. Я очень хотела пить. В животе жалобно заурчало.
— Они боятся тебя, Филипп. Поговаривают, что ты — причина всех бед.
— Это естественно, — сказал он. — Люди понимают, что я сильнее, хотят, чтобы я тоже сломался. Чтобы был равным им. Никто не хочет стать проигравшим, особенно, если на кону — жизнь. Они завидуют мне, а от зависти, знаешь ли, процветает злоба, а та прибавляет сил. Знаешь, для нас это даже неплохо. — Филипп усмехнулся, а мне стало ещё страшней.
— Вдруг они захотят убить тебя?
— Тогда им придётся выйти на палубу.
Я немного успокоилась, вряд ли кто-то рискнёт высунуться на поверхность. Филипп достал маленькую фляжку и дал её мне.
— Что это?
— Пей.
Я встрепенулась и дрожащими руками поднесла горлышко к губам. Жадно глотнула и поморщилась.
— Это вино! — Я хотела выпить ещё, но Филипп забрал фляжку.
— Нужно экономить.
— А как же ты?
— Потерплю.
— Пей! Ты хоть знаешь, как выглядишь?
Вместо ответа он спрятал фляжку в куртку. Мы сидели у стены, обнявшись. В гнетущей тишине я слышала, как тяжело бьётся его сердце. Мы часто просто сидели и молчали, и в этих немых диалогах было что-то интимное.
— Мы умрём, да? — Не спросить было невозможно. Ровно как и то, чтобы Филипп не ответил или сказал правду. — Я умру. Ты… Ты сможешь вернуть меня?
Говорить об этом было нелегко, страшно. В последнее время страх пропитал всё вокруг. И я не узнавала себя. В маленькой каюте на гниющем бриге пряталась не та Алиса Сим, что жизнерадостно рассказывала подросткам красивые сказки, ничего не зная о них на самом деле. Теперь появилась настоящая Алиса, та, что стала пленницей легенд и возлюбленной демона. От этой мысли стало холодно, хоть объятия Ричмана и были горячи. Демон! Только сейчас я разрешила себе мысленно произнести это слово. Демон. Он обнимает меня. Он находится со мной. Мне хорошо с ним.