– Я должна кое-что вам рас…
– Черт! – рявкает он, не дав мне договорить.
В руках у него банка дорогого кофе – не того, что мы держим в клинике, а принесенного из дома, – с которой он пытается снять плотную защитную пленку из фольги, и когда он оборачивается, все вокруг оказывается усеяно мелкой коричневой пылью.
– Вашу мать, вас что, не учили, что нужно стучаться?
Выражение «испепелить взглядом» всегда казалось мне преувеличением. До этого самого момента. Враждебность и гнев в его тоне действуют на меня как пощечина.
– Я стучалась, – лепечу я. – Простите. Я сейчас сбегаю за тряпкой.
– Я сам, – рявкает он, вытаскивая из коробки на письменном столе несколько салфеток. – Влажной тряпкой вы только грязь тут развезете.
– Хорошо хоть на ковер ничего не попало, – делано бодрым тоном говорю я. – Что толку причитать над рассыпанным кофе.
– Вы чего-то хотели?
Он устремляет на меня тяжелый взгляд, и у меня такое чувство, что передо мной незнакомец. Холодный. Отстраненный. Куда только девались всё его прежнее непринужденное обаяние и теплота. Нервы у меня на пределе; я чувствую, как от обиды перехватывает горло. Теперь я точно ни за что не стану рассказывать ему про поход в кафе с Аделью. Во всяком случае, пока он не отошел. Даже и не помню, когда мне в последний раз удавалось так кого-то разозлить, не сделав ровным счетом ничего предосудительного. Так вот что скрывается за его лощеным фасадом? В мою голову закрадывается подозрение: не поэтому ли Адель скрывает от него своих подруг?
– Я хотела спросить, не сделать ли вам кофе, – произношу я, изо всех сил стараясь высоко держать голову. – Но, вижу, вы уже сами обо всем позаботились.
С этими словами я разворачиваюсь и с ледяным достоинством выхожу, бесшумно закрыв за собой дверь. Это самое большее, что я могу сделать, чтобы не потерять работу, но на самом деле мне куда сильнее хочется выскочить из его кабинета, с грохотом хлопнув дверью. Опустившись за свой стол, я обнаруживаю, что меня трясет от гнева. Я не сделала ничего плохого. Как он посмел так со мной разговаривать? Так меня унижать?
Если я и испытывала какие-то угрызения совести по поводу похода в кафе с Аделью, от злости они отступают на второй план. И вообще, что было между мной и Дэвидом? Один жалкий поцелуй? Этим все и ограничилось, к тому же то воспоминание с каждым днем все больше походит на сон о чем-то, чего никогда не было на самом деле. На фантазию. И потом, мы с Аделью, скорее всего, рано или поздно все равно бы встретились. На рождественской вечеринке или еще где-нибудь. Так не все ли равно, если мы с ней уже успели познакомиться по воле случая.