Луиза
Когда я прихожу на работу, Дэвид уже сидит у себя в кабинете. Пока я раздеваюсь и вешаю свое пальто, Сью выразительно приподнимает брови и качает головой:
– Кто-то сегодня с утра явно встал не с той ноги.
На мгновение я решаю, что это камень в мой огород, потому что вид у меня наверняка мрачный и невыспавшийся. Я опять проснулась от своего всегдашнего кошмара, а потом долго лежала в постели без сна, думая о Лизиной беременности – я пока еще не могу воспринимать ее как нового ребенка Иэна – и о том, что Адам уедет на месяц. К тому моменту, когда на часах пробило семь утра, я успела выпить три чашки кофе и выкурить три сигареты, и настроение у меня было ниже плинтуса. Почему‑то известие о Лизиной беременности воскресило в моей душе все те ужасные переживания, через которые я прошла, когда ушел Иэн, и его счастье я воспринимаю как новое предательство. Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Сью, впрочем, имеет в виду вовсе не меня, а Дэвида.
– Он даже не поздоровался, – продолжает она, наливая мне чаю. – А я-то считала его таким приятным человеком.
– У всех бывают неудачные дни. Может, он просто «сова».
– Ну так нечего тогда являться на работу ни свет ни заря. Кажется, ранняя пташка у нас теперь он, а не ты.
В логике ей не откажешь. С улыбкой пожимаю плечами, но сердце у меня готово выскочить из груди. Может, Адель рассказала ему о нашем походе в кафе? А он пришел к выводу, что я чокнутая маньячка-преследовательница, и теперь готовится меня уволить? Меня придавливает осознание собственной вины. Даже если она ничего ему не сказала, я должна признаться во всем сама. У меня в жизни и без того полным-полно проблем, чтобы еще хранить секреты по просьбе его жены. И вообще, ее я практически не знаю, а он как-никак мой начальник. К тому же у меня не было другого выбора, кроме как пойти пить с ней кофе. Она меня пригласила. Что я должна была сказать? Мне вспоминается выражение ее лица, встревоженное и сконфуженное, когда она просила меня ничего не говорить ее мужу о нашей случайной встрече, и меня начинают одолевать сомнения. Она выглядела такой уязвимой. Но я должна ему сказать. Должна. Он поймет. Обязательно поймет.
Я должна набраться мужества и снять с души этот камень, поэтому вместо того, чтобы просмотреть вчерашние записи Марии, по обыкновению аккуратно набранные на компьютере и распечатанные, я направляюсь к двери его кабинета и решительно стучусь, хотя сердце у меня готово уйти в пятки. Потом, не дожидаясь ответа, открываю ее и переступаю через порог. Уверенный вид. Вот что мне поможет.