— Чего хмурый и скучный? Опять с Чаком поцапались?
— И это тоже, — Ник на ходу прикурил и уселся в кресло у распахнутого окна, снаружи забранного решёткой. Курил он только какую-то гадость без фильтра, и Ирма в который раз брезгливо поморщилась, и тут же что-то тёмное, клокочущее стало подниматься из глубин её сознания. Она знала что — это зарождался гнев, могущий потом запросто перейти в бешенство. А причина банальна и проста — нежелание Ника прислушиваться к её мнению, ибо спорить с ним относительно того, что он курит в её присутствии, бесполезно, привычка в данном случае была именно что вторая натура.
— А что ещё? — сухо поинтересовалась Ирма.
Велес на вопрос не обратил внимания, он задумчиво смотрел в окно, безвольно уронив руку с дымящейся сигаретой. Вонючий дым кучерявился кверху, наполняя помещение тошнотворными запахами насквозь прокуренной мужской курилки. И Ирма не выдержала, чёрное и клокочущее плескалось уже у самого горла:
— Сколько раз можно говорить, чтобы ты не курил при мне эту дрянь! — прошипела она сквозь зубы, зло сверкнула глазами и стала похожа на взъерошенную кошку, которой невзначай наступили на хвост. Сравнение было тем более справедливым, что волосы у неё на голове представляли собой дреды-сосульки, чёрные, блестящие, в полном беспорядке падающие на худые костлявые плечи. И вообще вся она была какая-то насквозь костлявая, с узкими бёдрами, маленькой невзрачной грудью и тощими икрами. Этакий гаврош в женском воплощении, или, как говорили раньше, кожа да кости. Единственное, что отмечал и на чём зачарованно задерживался взгляд — это её глаза. Огромные, в пол-лица, с тёмно-карими, почти антрацитовыми зрачками, очень контрастирующими с бледной, совсем прозрачной кожей. Глазищи эти, казалось, смотрели тебе прямо в душу и готовы были вывернуть её наизнанку, они зачаровывали и ослепляли, пронзали насквозь, и мало кто мог выдержать удар этой рапиры. Люди непроизвольно опускали веки, нервничали, дёргались, смотрели куда угодно, только не на эту ведьму. Ибо интуитивно чувствовали — если не отвести взгляда, то всё, считай, ты пропал, утонул безвозвратно в этом бездонном чёрном омуте, беззастенчиво и безжалостно высасывающем из тебя остатки воли и здравомыслия, и, кто знает, возможно, и жизни. А если и раньше-то эти глаза пугали своей ненасытностью, то буквально за последние дни они стали ещё выразительней, пронзительней и проникновенней. Да она вся за очень короткое время разительно переменилась, будто нечто чуждое поселилось у неё там, внутри, на равных правах разделяя это тощее, костлявое тело с недавней хозяйкой. Даже Велес, иногда обладающий этим самым телом как мужчина, почувствовал, что внутренне она ему уже не принадлежала, отдалилась, была где-то далеко-далеко, на самой грани реальности. И если раньше их связывали хоть какие-то чувства, то в ближайшем будущем, как он подозревал, ничего, кроме элементарной похоти, уже не останется. Да и хрен с ней, флегматично подумал Ник, кому она, как женщина, нужна с такой фигурой. Тоже мне, королева… Он и связался-то с ней так просто, скоротать пару-тройку вечеров, потому что частенько задерживались они тут, в офисе, допоздна, а семьи ни у него, ни у неё не было, их организация, «Икары», времени на подобное не отпускала. Но в душе всё равно оставался какой-то осадок, печалью и недоумением цепляясь за сердце, — творилось с Ирмой что-то непонятное, что-то необычное, даже загадочное. Одни её последние распоряжения и поступки чего стоили!