сообразуясь с обстоятельствами и временем. Почему-то казалось, что последнего осталось очень мало. Там, где он только что побывал, в этом непредсказуемом и где-то неуместном, хотелось по-большому одного: забыться, выкинуть всё из головы, ибо звало, манило обратно умиротворение, успокоение и… истина. Какой бы в конечном итоге она не оказалась. А здесь и сейчас Баев открыл глаза, открыл совсем другим человеком. Если понятие «человек» было ещё к нему применимо.
— Здравствуй! — раздался откуда-то звенящий, бодрый голосок. Ким завертел головой, но никого не увидел. Более того, он вообще ничего не видел: какая-то невесомая мутная дымка вокруг вместо хоть какого-нибудь пейзажа. Проморгался, глаза потёр — не помогло. Дымка осталась на месте, никуда не делась, обволакивала окружающее плотной субстанцией, Баев даже себя не видел. Что за чёрт? Неужели ослеп? Да ещё так странно и необычно — не сплошная чернота, а даже наоборот, что-то мутное, в белесых прожилках. Но страшно отчего-то не было, непоправимость такого вероятного диагноза даже не ощущалась, наоборот, присутствовала некая эйфория, казалось, что сейчас он сделает самое важное и значимое открытие в жизни. Им целиком завладело предвкушение. Хотя и любопытство тоже присутствовало.
— Где я? Ни черта не вижу… — снова потёр глаза, хотя даже рук не чувствовал, лишь оставалось ощущение, что к глазам прикасаются, делаются какие-то движения.
Голосок рассмеялся, и Баев тут же припомнил серебряные колокольчики там, возле модуля на «Ронаре». Энея?!..
— Энея? — повторил вслух.
— Какое странное и необычное имя, но оно мне нравится! — голос не исчезал, как бред или галлюцинация, так же звенел и опять будоражил, откликался где-то внутри предчувствием небывалого, восхитительного, что, возможно, здесь и сейчас произойдёт. Но где же — здесь?..
Ким снова попытался оглядеться, но так ничего и не понял: всё та же мутная дымка, ничего не разглядишь. Если он в институте, внутри периметра, тогда тут произошли значительные изменения.
— Что это за место? — озвучил его мысли собственный голос. В отличие от тела тот не пропал, остался прежним, низким, с лёгкой хрипотцой. Правда, в интонации добавилось чуть-чуть недоумения. Однако чего там точно не было — это страха.
— Ты на Грани, — голосок перестал сыпать серебром, из детско-наивного превратившись на удивление в серьёзный и взрослый. — И прошёл уже большую её часть, став Младшим братом!
— Вот как? — удивляться не хватало сил, те как-то незаметно исчезли. Грань? Младший брат?.. Отчасти Ким догадывался, что это могло означать, но и только: сознание плыло, уходило куда-то, потом возвращалось, опять плыло, пока не решило — хватит! И ушло окончательно, напоследок задержав, зацепив чью-то сильную, на одном «выдохе» эмоцию-импульс: сострадание и неудержимое желание хоть чем-то помочь. Ему протянули руку и последнее, что осталось в памяти, — прикосновение тёплых и вполне осязаемых пальцев к его холодной ладони…