. Мысли метались и не находили опоры, потому что здравый смысл спасовал первым, уступив место всему иррациональному, что тут же приходит ему на смену. Проще говоря, Баев испугался до смерти. И ужаснулся. Ужаснулся, едва-едва задев краешком сознания то, что наполняло шар, как перезрелый плод переполняет его собственное семя, готовое в любую секунду вырваться на волю оглушительным и ослепляющим взрывом.
«Большое Зло!» — вдруг неожиданно пришло откуда-то извне, и Ким не сразу понял, что это пси-эмоция, пси-отклик девочки, которая, как он догадался, и привела его сюда специально, чтобы он сам смог увидеть и прочувствовать всё то, что постоянно видела и чувствовала она, находясь за тысячи светолет от Датая и корабля алгойцев, что нёс на своём борту что-то невообразимое и невероятно чужое. И ещё он ощутил её внутреннюю нервную дрожь, острую тревогу и леденящими пальцами сдавливающий горло ужас. Она тоже боялась, да ещё как! Потому что доподлинно знала, что это такое на самом деле и что оно может, если ему начнут вдруг противостоять и оказывать хоть какое-то сопротивление именно на уровне пси-возможностей и внутренней сущности, именуемой сознанием.
Баев не без труда и не без содрогания заставил себя вновь посмотреть на этот чудовищный в своей ипостаси шар, стараясь всё же взгляд не отвести. Лучше бы он этого не делал! От шара вдруг отделилась блестящая, слепящая глаз точка, вытянулась в пульсирующую от внутреннего напряжения нить и, раскачиваясь из стороны в сторону, как кобра перед смертельным броском, нацелилась в их сторону. Это было страшно, более того — жутко до умопомрачения. И опять обожгло душу, и что-то тяжёлое, глубоко враждебное и грозное впилось в сознание, ледяными спазмами перехватило горло и ухватило сердце стылыми пальцами. Словно холодным остриём рапиры ударили, прицельно и безжалостно. Ким задохнулся в немом крике и… провалился во мрак, чтобы через мгновение прийти в себя уже в кабинете Гонгвадзе — мокрым с головы до пят, с бешено молотящим сердцем и ватными ногами, будто он сейчас только что бегом преодолел то расстояние, что отделяло его от системы Датая. Преодолел именно физически, а не ментально…
Остановившемся взглядом он всё ещё смотрел, как оказалось, в глаза девочки, чей образ продолжал, как ни в чём не бывало, проецироваться перед ним. Жуткий шар, поднявшийся, казалось, из глубин Ада, а с ним и алгойский рейдер, и система Датая — всё исчезло, как по взмаху волшебной палочки. Остались только её глаза, чья голубизна стала ещё чётче и выразительней. Воистину — бескрайной, от края и до края всего видимого…