— Послушай, Драп — начал я из далека, — а вот этот город ваш, давно построен?
— Давно — простодушно ответил он. — Так давно, что мне даже толком неизвестно, когда. Нет, сначала он совсем не был городом и потом, когда в нём поселились мои предки, тоже не считался таковым. Городом его назвали, после того, как время пришло.
Любитель поговорить ещё долго извращался, так толком ничего и не сказав. Пришлось зайти, с другой стороны.
— Интересно рассказываешь — похвалил я кучерявого говоруна. — Вот смотрю я на тебя и не могу понять, сколько тебе лет? Говоришь вроде, как умудрённый опытом человек, а на вид молодой парень. Ты в каком году родился?
— Так, подожди ка. Сколько лет спрашиваешь? — задумался Драп. — Если моему младшему брату было пятнадцать, когда меня на каторгу отправили, а я старше его на восемь, тогда мне сейчас?
— Ты сказал на каторгу? — прервал я его, обратив внимание на новое слово в обиходе напарника.
— Ну да на каторгу. А ты чего считаешь, что у нас здесь совсем на неё не похоже?
— Почему же не похоже, очень даже похоже — не стал я оспаривать очевидное.
— Тогда не перебивай, каторга и должна быть похожа сама на себя. А на что же ей ещё быть похожей? Так, значит ты спрашиваешь сколько мне лет? Сейчас я тебе отвечу, сколько.
Парень задумался и остановился, не обращая внимания на то, что расстояние между нами и основной группой всё увеличивается, и увеличивается, а охраны так и вовсе уже не видно, она ушла за очередной поворот, над чем то весело смеясь.
— Мне двадцать пять! — радостно выкрикнул напарник. — Моему старшему брату сейчас тридцать, а он на пять лет старше меня. Стало быть, родился я в триста сорок восьмом году. Точно в сорок восьмом, сейчас же семьдесят третий!
— Триста семьдесят третий?! — переспросил я, окончательно раздавленный действительностью.
Драп что то радостно говорил, но я его уже не слушал. Меня, как будто молотком ударили по голове. Триста семьдесят третий год — это же настоящий ужас! Я несколько раз проговорил про себя эти страшные цифры, стараясь проникнуть в их глубину, но от понимания того, куда меня занесло стало ещё противнее.
— Чего застыл? — спросил Драп, сопроводив свой вопрос ещё какими то словами. — Пошли давай. Посмотри, как отстали, нет уже никого рядом.
Дорога действительно была абсолютно пустая и это обстоятельство подействовало на меня, вкупе с услышанным от напарника, словно выстрел из пистолета на марафонца, стоящего на старте.
— И чего я ещё стою тут, как истукан и слушаю этого древнего человека? — спросил я себя и сразу ответил: — Надо бежать от них всех, как можно быстрее, прямо сейчас! Другого такого случая может больше и не представиться! Идите вы со своим триста семьдесят третьим годом, куда подальше!