— Выбирай любую свободную и делай с ней чего душе угодно, но только после моего благословения на то. А до этого веди себя смирно. Сразу тебя предупреждаю, с этим у нас строго, не то что в других местах. Если знаешь за собой слабость к женскому полу, давай лучше прямо сейчас расстанемся друзьями.
Свою слабость я знаю, но афишировать её не буду, так как уверен, что в данный момент в состоянии потерпеть.
— Какие бабы!? — картинно возмутился я. — Всё здоровье на каторге оставил, тут бы самому оклематься, а не о твоих родственницах думать.
На этом и остановились. Ден пообещал, что у них я быстро откормлюсь, оттаю душой и возможно даже прирасту к нему и его людям всем сердцем, а я заверил его, что не пожалею ни сил, ни здоровья, почти совсем не оставшегося, на общее благо и намекнул, что работника лучше, чем я, он в своей жизни ещё не видал.
Новую должность получил ещё до обеда. Старший, своим волевым решением, пристроил меня к животным, тем самым козам и овцам, которые являются основным источником дохода общины, и к которым у местных особое отношение. Работает на этом направлении больше половины списочного состава поселения и, надо так понимать, поэтому меня сюда и определили, чтобы был всегда под присмотром. Что же, я не против, тем более моим желание всё равно никто не интересовался. Надо работать с козлами, буду, мне чего, привыкать что ли.
— Вот дед, привёл тебе помощника — представил меня Ден своему самому старому родственнику, караулившему стадо, гуляющее толпой возле леса.
— И чего он умеет? — так и продолжая лежать на земле спросил пастух, внимательно осмотрев меня с ног до головы и обратно.
— Всё умеет. Он родом с новых земель, а там ты сам знаешь, каково жить — ответило ему начальство.
— Ну тогда ладно, оставляй. Погляжу, что за невидаль к нам прибило — дал добро родственник на моё вступление в должность.
После обеда, порадовавшего мой желудок первым блюдом, сытным и очень калорийным, я помогал деду скрасить его одиночество, попутно наслаждаясь воспоминаниями о недавнем, шумном застолье, где был персоной номер один, стараясь при этом не думать о том, что увидел в доме и услышал от его хозяина. Мы вместе со стариком лежали на траве, изредка, по очереди, покрикивали на отбившихся от стада баранов, травили о погоде, надоедливых мухах и комарах, как то резко переставших страдать гигантизмом, и постепенно приглядывались друг к другу, стараясь делать это незаметно и не торопясь. Не знаю на сколько я понравился старому болтуну, а он мне приглянулся сразу, после первой же его, естественно длиннющей, фразы, обращённой к могущественному светилу, доведшему полуденный зной до своей наивысшей точки. Есть у меня такая странность в характере, судить о людях по первому впечатлению, к сожалению, не всегда верно отражающему их богатый внутренний мир. Я не раз от неё уже страдал, после чего клялся себе завязать с ней навечно, но вытравить до конца её у меня так до сих пор и не получилось. Вот и сегодня моё чутьё выдало своё заключение, как обычно, быстро, нисколько не заботясь о его правильности, хотя возможно именно это и помогло мне также быстро расположить к себе умудрённого жизненным опытом человека.