, в наказание за плутовство…
– Вы чрезвычайно способный ученик, Флориан, – чуть было не прослезился я. – Вы в совершенстве овладели моим методом и скоро, я уверен, займете мое место в полицейском департаменте. Я всегда знал, что эти русские хитрые и мстительные азиаты… Но объясните мне, ради всего святого, почему же вы не арестовали Эли; ведь у вас были все улики, и вы могли предъявить их ему там же, у Ауэрбаха, а затем в сопровождении гайдуков отправить в кутузку…
– К сожалению, герр Гауптман, – развел руками Флориан, – случилось досадное недоразумение. Я выпил еще кружку пива и стал скрытно (как вы меня и учили) расспрашивать Зильбербурга и Эли о вольных каменщиках, секретных ложах и прочем; я задал осторожный вопрос о России, как вдруг, услышав слово «Россия», из-за соседнего стола встал какой-то поляк и начал кричать, что он не допустит нарушения древних шляхетских прав, и что он не успокоится, пока польские уланы не дойдут до самого Зимнего дворца и не объяснят наглядно царице Екатерине, что она глубоко неправа, отторгая исконные польские земли и поддерживая украинское bydlo… Я сказал что-то про уважение к естественным правам всех народов; но было уже поздно: поляк ударил меня по лицу, а когда я очнулся, в таверне не было уже ни Эли, ни одноглазого ганноверца. Простите меня, дурака…
– Не переживайте, mon jeune ami![290] – ласково сказал я. – Наше расследование близится к концу. Я уверен, скоро мы распутаем этот зловещий клубок и накажем убийцу…
– Да, но как мы выйдем теперь на след Эли?
– Очень просто, Флориан, – засмеялся я. – Мы сами станем масонами…
Часть десятая. Делиорманский лес
Писано в Рагузе, осенью 1806 года
Глава шестьдесят шестая,
именуемая Девочка, которая выжила
Подлинное житие княжны Елисаветы Таракановой, написанное ею самой
Даже и не помню, когда я впервые услышала о России. Наверное, я узнала об этой великой и святой стране от своей покойной няньки, простой лифляндской женщины Арины. Она сидела у окна, вязала спицами и рассказывала различные волшебные истории о чудесных превращениях, драконах и богатырях, и мне очень хотелось побывать в загадочном татарском царстве. Как и другим девочкам в моем возрасте, мне, конечно же, мерещилось, что я не простая девочка, а дочь русского князя или даже самого царя. Тогда я даже и представить не могла, какую боль и разочарование я испытаю, когда мои глупые детские мечты и в самом деле сбудутся.
Я жила у приемных родителей в Шлезвиг-Голштейне, в городе Киле. Это были бессердечные люди, постоянно попрекавшие меня куском хлеба. Меня заставляли убирать по дому, мыть посуду и вычищать золу в камине, хотя в доме были и слуги, и много еды, и видимых причин к тому, чтобы ежеминутно ругать малолетнюю нахлебницу, которая почти ничего и не съедает, не было. Хозяйку звали госпожою Перон, она была маленького роста, с жидкими волосами и крючковатым носом; единственное, что ее волновало в жизни, была ее родная дочь, Юлия.