– Именно так! Не будет никаких богов и царей, и люди сами будут решать свою судьбу…
– Нет, – возразил великий визирь, – не будут. Напуганные войнами и беспорядком, люди отдадут власть первому же болтливому политику, который пообещает им защиту и процветание. Люди будут напуганы вечным миром. Им будет казаться, что их народ и их вера растворяются в склянке, и тогда они, чтобы сохранить себя, свою самобытность, отдадут власть ловким на язык тиранам и негодяям.
– Это не так, – сказал я. – Освободившись от религии и монархии, люди примкнут к просвещению и свободной прессе; люди станут умны и не позволят мерзавцам сосредоточить слишком много власти в своих руках.
– Свободная пресса! – визирь протер слезящиеся от старости глаза своим платком. – Вот насмешил! Мне привозят по моей просьбе газеты со всего мира, и всякий раз, читая их, я убеждаюсь в том, что пресса будет первой, кто радостно приветствует тиранов. Большая часть того что пишут в газетах – это ложь, мой мальчик. Вот, например, у меня есть одна бостонская газета, в которой пишут о злобных британских солдатах, открывших огонь по безоружной толпе, и статья написана так талантливо, что мне хочется немедленно снарядить корабль оружием и золотом и отправить его в помощь благородным американским повстанцам. Но потом я беру другую газету, британскую, и читаю в ней подробный рассказ о том, как пестрый сброд дерзких парней, негров и мулатов, ирландских католических свиней и чужестранной матросни[341] стал швырять в британцев камнями, и солдаты были вынуждены открыть огонь, чтобы защитить себя. Газеты нужны только затем, чтобы обманывать людей…
Он всё говорил, а я молчал, думая только о том, что однажды и я стану таким же старым скептиком, не верующем ни во что и во всем ищущем обман и предательство. Это власть развратила его ум, решил я. Это значит, что у меня нет права на власть.
Глава восемьдесят пятая,
о последнем доводе королей
Батурин с англичанином ушли, и я собрался уже было выйти из-за шторы, как вдруг в комнату вошла сама княжна с той самой француженкой; они тоже ели клубнику; всё как в комедиях г-на Бомарше, подумал я; люди входят и выходят, а ловкий слуга прячется за занавеской и мотает себе на ус.
– Я признательна графу де Брольи за его заботу, – сказала княжна недовольным, учительским тоном, – но и вы поймите меня, госпожа де Бомон. После того что случилось в Рагузе, после того как меня выставили, как какую-нибудь бродяжку, я не могу слепо доверять Королевскому секрету. Я выполнила вашу просьбу, подробно описав историю своих бедствий, все злосчастия, которые случились со мной с моего рождения, на Кавказе и в Персии. И вы обещали мне, что эта история попадет в Париж, в собственные руки министра Вержена; прошел уже месяц, и никакого ответа я не получила… Я решила, я не буду более ждать. Я буду действовать, с вами или без вас.