– Не надо, прошу вас, – простонал я (в груди уже совсем всё горело). – Вы постоянно уводите разговор в сторону, вы придумываете доводы и откровенничаете о своей молодости, но все это только затем, чтобы подвести меня к нужному вам ответу на заданный вами вопрос, о том, не хочу ли я стать магометанином. Я повторю, повторю снова, и потом еще, в другой раз, и еще, и еще: я не буду магометанином…
– Говорю тебе, – великий визирь подошел к самой моей постели и ласково тронул мою руку, – это просто формальность. Служба Оттоманской империи может сделать бывшего раба великим визирем; но да, нужно сделаться магометанином, хотя бы на словах. Очень многие так и делают. Например, в прошлую войну к нам на службу поступил один француз, Александр Бонневаль; он взял имя Ахмет-паша и был отмечен тремя бунчуками[340]. Баба Орудж, Михаль-бей, Мурат-реис, Улуч Али, Хайреддин, – все они по рождению не были турками. Турция всегда существовала благодаря умению привлекать на службу чужестранцев; одни построили нам флот, другие создали торговлю, третьи возвели прекрасные мечети и города… Ты опять скажешь, что я обманываю тебя. А я скажу, что и в вашей стране нельзя сделать карьеры, не приняв православия. Даже ваша царица, Екатерина, когда-то была маленькой принцессой Фике, знать ничего не знавшей ни о какой России…
– Я не буду служить турецкому султану, – упрямо повторил я. – Это значило бы признать свою ответственность за зверства янычаров…
– Все люди – звери, – сухо проговорил визирь. – Здесь неподалеку была мечеть, которую я строил много лет; ваши солдаты разрушили и осквернили ее… Командующий вашей крымской армией, князь Долгоруков, желая принудить татар к покорности, приказал вырезать мирных жителей и сжечь их дома; только тогда новый хан Сахиб-Гирей подписал позорный мир в Карасубазаре. Зачем же ты поддерживаешь Россию, если знаешь, что и ваши солдаты ничем не лучше?
– Моя страна не лучше и не хуже. Она просто моя…
– То есть ты признаешь, что все люди жестоки по природе и что жестокость никак не связана с религией? Вот, выпей воды.
– Нет, не признаю, – сказал я, выпив воды из кружки, которую он мне поднес, а потом откинув голову на подушку. – Я верю, более всего на свете я верю в то, что однажды люди откажутся от веры в богов, и все народы будут жить в мире, и не будет ничего, кроме синего неба над головой…
– Вечный мир, – скривился Мухсин-заде. – Красивая сказка, придуманная аббатом Сен-Пьером. Я думаю наоборот: в день, когда люди откажутся от религии, начнется самая страшная резня в истории человечества. Одни народы начнут убивать другие, безо всякого религиозного предлога. Ведь раньше за порядком в стране следили падишах и Аллах, а теперь, когда нет Бога, и султан оказывается не нужен…