– Боря, – сказала Женя, – надо прийти на презентацию нашего сборника, в книжный магазин. Сможешь?
– Конечно, смогу, – сказал я.
Прихожу в «Буквоед». Сажусь тихонько в уголке, листаю планшет. Аствацатуров рассказывает про нашу литературную мастерскую и еще что-то про Гёте. «Пенсионерка погибла от зубов акулы, – сообщает Яндекс. – Школьник избил сверстника живым ёжиком».
– Так, стало быть, вы молодой ленинградский писатель? – смеется кто-то у меня над ухом.
Поворачиваюсь. Сидит мой экстрасенс и ржет.
– Я не писатель, – говорю. – Я редактор.
– Это очень хорошо, – говорит белобрысый. – Вы не хотите кофе после презентации попить?
Презентация закончилась, и мы пошли пить кофе. Экстрасенс заказал горячего шоколада.
– Шоколад сейчас уже не тот, – сделал глоток экстрасенс. – И пьют его неправильно. В мое время шоколад пили из блюдца, как чай. Никита Иваныч очень любил шоколад…
– Послушайте, – разозлился я. – Вы меня за дурака-то не держите. Я читал про графа Калиостро. Он велел своим слугам говорить посетителям, что они служат ему уже триста лет, и он за это время ничуть не изменился. Вы используете тот же прием, чтобы придать таинственность своей личности. А на деле вы просто мошенник. Вы держите магический салон где-нибудь на улице Ленсовета, крутите хрустальный шар, снимаете сглаз и порчу, так ведь?
– Ну, может быть, и держу, – ухмыльнулся экстрасенс. – Но это ведь просто бизнес. А душа требует совсем другого.
– Чего же требует ваша душа?
– Не знаю. Не этого. Я хочу попросить вас кое о чем. Можно я пришлю вам свою рукопись?
Я сказал, что у меня нет времени читать всякую экстрасенсорную лабудень.
– Я редактор, а не литературный критик.
– А как вам такой вариант, – смеется белобрысый, – я пришлю вам рукопись, а вы ее отредактируете?
– Вообще-то, работа редактора стоит денег…
– Я вам платить не буду, но вы можете издать рукопись под своим именем. Заработаете и уедете жить в Сен-Мало.
– Почему в Сен-Мало?
– Все писатели рано или поздно уезжают в Сен-Мало, – вздохнул экстрасенс. – Вот помню, Шатобриан…
Спустя несколько дней курьер принес мне стопку веленевых листов в увесистой папочке; листы были мелко исписаны потускневшими чернилами. Сначала рукопись просто валялась у меня на столе, на ней спали кошки. Никакого названия у рукописи не было.
Однажды я напился, пришел домой и раскрыл папку.
– Ну-с, гражданин экстрасенс, – говорю я папке. – Давайте почитаем вашу мистическую историю…
Сбивчивый почерк, старороссийские «яти», непонятные словечки вроде «жоликёр» или «абшид», – все это, признаться, поначалу раздражало. Деревенский мальчик случайно попал в большой город, голодное детство, нравственные терзания; типичный бильдунгсроман, в общем, Оливер Твист и Дэвид Копперфильд под одной обложкой…