Я в Лейпциге, и я свидетель, и, кажется даже, инициатор оного чуда.
Началось все с того, что на третий день после моего прибытия в город ко мне явилась женщина, которая назвалась женой Баха Анной Магдаленой. Немедленно упав мне в ноги, она принялась причитать и выть, как ирландская старуха. Выслушивать подобные стенания просто невозможно. Она жаловалась мне на бедность, ничтожность быта, на то, что ей приходится записывать ноты за мужем и, наконец, на многодетность. Оказывается, они на пару с мужем наплодили двадцать детей, нимало не задумавшись о том, как они будут воспитывать их и выводить в люди. В общем, она упросила меня разрезать ее мужу катаракту.
После двух операций я заставил прозреть нашего кантора. Бах снова видит, несмотря на все те идиотские лекарства и примочки, которыми его потчует жена, вопреки моим рекомендациям, как то: лечение каплями на меде, лечение мочой, соком одуванчиков, марьиным корнем, мухоморами, серебряной водой, настоем календулы, чабрецом, соком из фенхеля и прочими народными средствами.
Ежели так будет продолжаться, я уверую в свою избранность.
Твой Джон
1 августа 1750 года. Дрезден
Стенли!
Бах умер от апоплексии. Его жена явилась ко мне с воплями и обвинениями в том, что я убил ее мужа. Я безуспешно пытался ей объяснить всю глубину ее простонародных заблуждений, показывал свои дипломы: базельский, льежский и кельнский. Всё впустую. Она назвала меня песочным человеком, осыпала проклятьями и пошла за городской стражей. Мне пришлось в спешке уехать.
Джон
3 мая 1752 года. Лондон
Здравствуй, Стенли!
Как же приятно после долгих странствий вернуться в старую добрую Англию! Рассчитываю увидеть тебя в Лондоне в самое ближайшее время. Выбирайся уже из своей глуши, здесь весело. Нередко можно лицезреть последнего оборванца и преступника, приветствующего шляпным поклоном модника с Бонд-стрит.
Всегда твой Джон Тейлор, доктор медицины
P. S. Сегодня оперировал Генделя. Кажется, катаракта решила сразить всех наших музыкантов.
13 августа 1759 года. Кунерсдорф
Стенли!
Извини, что пишу на скорую руку. Я судорожно осмысливаю события сегодняшнего дня и последних семи лет, всё, что произошло: смерть Баха и Генделя (весною еще я видел его в Лондоне дирижирующем Мессию; из пустых глазниц его сочилась кровь), изгнание буффонов из Парижа[392], неожиданный союз Георга и Фридриха, а главное – войну, вторжение в Европу диких гуннов и, по сути, гибель человеческой цивилизации. Мне кажется, этот мир ослеп в своем безумии, и я не смогу исцелить его, ни с помощью скальпеля, ни каким-либо иным способом.