Когда эти новости достигли Порога Счастья, началось всеобщее волнение, которое можно сравнить разве что с волнением на кухне, когда нескольким поварам поручается приготовить яхни[87], и вот, они суетятся, выхватывая друг у друг кастрюли и вырывая лучшие куски мяса. Приехавшие в Истанбул поляки клянчили денег и мести, татары колотили себя в грудь и кричали, что с позволения халифа они дойдут до Москвы и обратят ее в истинную веру. Был вызван Апрышкуф[88]. «Москва поддерживает революцию, а некоторые из повстанцев имеют московское гражданство, – сказал рейс-эфенди. – Требуем прекратить вмешательство в польские дела и прочая». Апрышкуф, старый и хитрый дипломат, заявил, что Москва выступает за равенство наций, а виновные будут наказаны; и, действительно, вскоре войска московитов арестовали главных казацких полковников и предали их справедливому суду. Но это никого уже не удовлетворило; льстивыми речами поляки и татары склонили султана на погибельный путь. Великий визирь Мухсин-заде, человек осторожный и опытный, воевавший с московитами еще в прошлую войну, был против кровопролития, разумно полагая, что не нужно тягаться с армией, победившей самого короля Барандабурка. Но мудрым советам его никто не внял, а послушались авантюристов, искавших только своей выгоды. Великого визиря удалили от лица султана и сослали на Родос, а на место его поставили айдынского мухасиля Гамзе-пашу. Апрышкуф был заключен в Семибашенный замок.
Была еще одна причина не начинать войну с Московией, о которой хорошо знал Мухсин-заде, а все остальные не имели ни малейшего представления. Именно по этой причине, о великий султан, я и оказался в главном московском городе Путурбурке, более напоминающем древний Содом, справедливо уничтоженный Аллахом дождем камней из обожженной глины. И был ужасен тот дождь для тех, кто был увещеваем, но не внял…
Часть третья. Девятая экспедиция
Писано в Саронно, летом 1800 года
Глава двенадцатая,
в которой в Петербурге материализуются бесы
Здесь, любезный читатель, я должен внезапно остановиться и вернуться на полгода назад, чтобы разъяснить некоторые детали, без которых дальнейшее повествование будет непонятным. Как-то раз мы с премьер-министром пошли к купцу Копнину за новой партией «Санктпитербурхских ведомостей». Была ранняя весна, апрель, все вокруг было в грязных лужах. Контора книготорговца была на Пяти углах. Копнин был занят, в приемной теснились чернорабочие, которым недоплатили, один извозчик, все требовавший сгрузить какие-то тюки, и еще несколько ничем не примечательных посетителей.