— Камера! Мотор! — проговорил монотонный голос, ставший уже привычным.
Сцена разыгрывалась на фоне того самого зелёного хромакея, что означало наличие первоклассных спецэффектов в будущем. Алекс, Эндрю и тот волосатый парень по имени Даниэль пообщались лично с каждым актёром, задействованным в съёмках этого эпизода. Вопросов не осталось, каждый знал, что от него требуется.
Гримёры также поколдовали с Романом и Есенией: парочка выглядела так, будто пережила апокалипсис. Порванная грязная одежда, нарисованные синяки и ссадины, страшное ранение в плечо у Глеба, а ещё растерянные взгляды и безнадёга на лицах — это уже профессиональное актёрское колдовство самих звёзд.
Несмотря на то, что у Милены было всего четыре фразы, их разделял пополам временной промежуток.
— Тоня!!! — кричит Глеб так, что закладывает уши.
— Я не могу… — плачет девушка, указывая на кучу досок, которыми её придавило.
— Так. Давид, ты выходишь вон оттуда, — Эндрю был собран и сосредоточен. — Потом спецэффекты сделают твоё появление эпичным, — дежурно проговорил он.
Демон усмехается и идёт мягкой поступью. Его куртка колышется на ветру…
— Стоп! — подал голос Алекс. — Ветер где? Где ветер, я спрашиваю? Фьюуууу! — изображал он ветер, поторапливая ответственных за ветер людей. — Да не справа, а слева он должен дуть! Со стороны пролома в стене!
… его куртка колышется на ветру.
И без того хрупкая Тоня сжимается в комок. Но убежать не может: нога зажата досками как тисками.
— Пожалуйста! Не трогай её! — срывается голос у Глеба.
— Стоп! Блин! Я сейчас навернусь отсюда! — возмущался Голдовский. Он висел, держась за выступ, а вернее, стоял на выпирающей доске и делал вид, что висит. — Доска постоянно из-под ног уезжает. Такими темпами я реально тут повисну скоро.
Чумазая и заплаканная «Тоня» начала хихикать, а вслед за ней и «злобный демон».
— Есения! Давид! — пытался призвать их к совести Эндрю. — Алекс! — он перевёл взгляд на племянника, который тоже расхохотался, представляя Романа Голдовского висящим на высоте около пяти метров и болтающего ножками.
Монтажник поправил доску, и та стала устойчивее.
— Мотор!
— Кто — вы, а кто — я! — надменно говорит демон и сверху вниз смотрит на испуганную Тоню (на её лице нет ни намёка на предшествующий моменту смех). — Вы жалкие. Меня уже не остановить.
— Интересно, о чём Давид думает сейчас, чтобы так классно вжиться в роль? — шёпотом проговорила Регина Алексу, который сбежал подальше от дядюшки после своих «смешков».
— О том, что покупатель сказал ему, что он его обвесил, — прошептал второй режиссёр и тихо захихикал.