— Ты где? — хмуро зовут с улицы. — Чё застрял?
— Иду, — отзывается этот. Тяжело топает по ступенькам вниз. Резко скрипит железная дверь. За окном пробегают две тени, исчезают в ночи.
+
— Ушли?
— Кажется.
— Может, мы тоже пойдём?
— Подожди, — рассудительно говорит Паша, — они где-то рядом. Подождём ещё.
— Ты что, правда учитель? — не выдерживает Вера.
— Учитель.
— Учитель чего? — допытывается Вера.
— Просто учитель.
— Что у тебя там в интернате? — продолжает она спрашивать. — Племянник?
— Племянник.
— А почему его родители не заберут?
— Да у него только мама, — объясняет Паша. — Ну сестра моя. Мы близнецы.
— Серьёзно?
— Ну.
— Так и почему она сама его не заберёт? — спрашивает Вера.
— Работа у неё, — неохотно объясняет Паша и пробует перевести разговор. — Что за шуба у тебя такая?
— Это не моя, — отвечает Вера. — Это я в офисе взяла.
— А где ты работаешь?
— В массажном салоне.
— Что это? — не понимает Паша.
— Ну салон такой, — подбирает слова Вера. — Просто официально называется массажным салоном. Знаешь, большой такой новый бизнес-центр на проспекте?
— Знаю, — вспоминает Паша.
— Ну вот, там наш офис. У нас ещё вывеска туристической фирмы. Многие думают, что мы и правда туристическая фирма. Короче, я утром там проснулась, ну в салоне, в офисе, — поправляется она. — Наш район как-то до этого особенно не обстреливали. А тут начало прилетать. Побежали на вокзал, кто в чём. Я чью-то шубу схватила. Больше ничего. У меня под ней только лифчик и джинсы. Чёрт, домой бы попасть, переодеться.
Паша хочет её поддержать, но не знает как, поэтому просто молчит.
— Слушай, — снова не выдерживает она. — Ну ладно я. У меня работа такая. А ты почему его раньше не забрал? Ты же видел, что тут творится. Ты телевизор смотришь?
— Не смотрю, — говорит Паша. — И политику не люблю.
— Ну вот и сиди теперь тут, — зло отвечает ему Вера. — Учитель хуев.
Через какое-то время она встаёт, давай, говорит, поднимайся, что сидеть. Паша послушно встаёт, подхватывает рюкзак, поправляет очки (хорошо, что в темноте она этого не видит), идёт за ней. На улице останавливаются.
— Куда теперь? — колеблется Паша.
— Давай вернёмся к этим, в подвал, — предлагает Вера. — Поздно уже, куда ты пойдёшь? До первого патруля?
— Да ну, — не соглашается Паша. — Не хочу я в подвал. Там столько народа.
— Ну как хочешь, — сухо говорит Вера.
— Тебя проводить?
— Не нужно, — говорит она, протягивает ему руку, пожимает, задерживает свою ладонь на его отверделых пальцах.
И хотя вокруг темно, и хотя больше всего хочется спрятать руки глубоко в карманы, Паша успевает ощутить её тонкие косточки, тонкое обручальное кольцо и ногти — такие ломаные, будто она занималась тяжёлой работой. Скажем, чистила рыбу. Или выбиралась из собственной могилы. Паше становится неловко. Он вырывает свою ладонь, прячет руки в карманы, поворачивается, уходит. Вера тоже уходит, стараясь не так громко стучать стоптанными каблуками.