— Сколько можно спать? — слышит в темноте.
Снова достаёт телефон, включает фонарик, осматривается. Малой сидит на одеялах, словно Будда, спокойный и немного осоловелый от одиночества. Свитер с высоким горлом, натянутым до носа, тренировочные штаны, вязаные женские носки. Смертник в одиночной камере.
— А ты что не спишь? — Паша вылезает из спальника и чувствует, как по телу сразу же начинает подниматься холод. Во сне температура не чувствуется, но стоит только вылезти — и становится так холодно, будто подходишь к невидимой студёной воде.
— С тобой поспишь, — спокойно говорит малой. — Ты же сам с собой разговариваешь. Понятно, почему от тебя Марина ушла.
— Никто от меня не ушёл, — с несколько излишней резкостью отвечает на это Паша, роется в спальнике, находит очки, насаживает их на нос, поправляет мёртвыми пальцами. — Мы были не женаты, — добавляет на всякий случай.
— Ну понятно, — говорит малой с такой интонацией, что Пашу всего аж передёргивает.
— Холодно как, — говорит Паша, находит джинсы, пробует натянуть, путается в них ногами, балансирует. — Что хоть говорил? — спрашивает осторожно, чтоб и выпытать, но и чтобы малой не подумал, что ему уж так интересно.
— Что-то про собрание, — говорит малой.
— Какое собрание? — не понимает Паша.
— Родительское, — добавляет мальчик. — Да ладно, — не выдерживает, — Анну ты какую-то звал. Кто такая Анна? — спрашивает.
— Официантка.
— Хе-хе, — смеётся малой. — Значит, ты звал официантку. Ты когда в последний раз ел?
Когда я ел, спрашивает сам себя Паша, даже застывает на одной ноге, как журавль, стоит, думает. Затем молча натягивает джинсы, свитер, поднимает тяжёлую и мокрую, как непросохшая рыбачья сеть, куртку, тоже надевает. Когда я ел, повторяет сам с собой.
— Пошли, — говорит на это малой.
Поднимается, находит взрослые резиновые сапоги, из одного достаёт большой нож, из другого — фонарик, набрасывает на плечи зелёную куртку, первым выходит в коридор. Паша долго зашнуровывает ботинки, поспешно сворачивает спальник, выбегает за малым. Тот стоит в конце коридора, смотрит на Пашу с укором.
— Ботинки, — объясняет Паша.
— Угу, — говорит на это малой. — Воняют, я знаю.
Паша хочет ответить, но малой уже идёт впереди, поворачивает за угол, так что Паша решает просто не продолжать этот странный разговор.
Поднимаются на первый этаж. Малой оборачивается к Паше.
— Хочешь, сапёра покажу? — спрашивает.
— Какого сапёра? — не понимает Паша.
— Мёртвого, — коротко объясняет малой и идёт вперёд.
Поднимаются на второй, между этажами малой открывает окно, вылезает на подоконник. В открытое окно сразу врывается мокрый ветер, а за ним отдалённый звук взрывов и автоматных очередей, особенно тревожный в утреннем разреженном воздухе. Паша продолжает стоять — не понимает, где стреляют, откуда опасность, но малой успокаивающе протягивает ему руку.