— Сделаем, Михаил Степанович.
— Вот и хорошо. Завтра, значит, после обеда, похороны. Следствие не пострадает?
— Нет.
— Михаил Степанович, я возьму служебную машину?
— Бери. А что с твоей? Разбил, что ли?
— Д-да, — Медведев отвел глаза.
А полковник уже не глядел на него. Поднявшись, он надел фуражку, взглянул во вделанное в шкаф зеркальце, поправил козырек и вышел.
— Ты продал машину? — спросил Задохин после его ухода, глядя на Медведева пристально и испытующе.
— Это так важно?
— Слушай, Володь, ты ведь в органах работаешь, а не в похоронной компании, — в голосе Задохина звучала насмешка.
— И что из этого следует? — ледяным тоном спросил Медведев.
— Да ладно вам, мужики, — примирительно проговорил один из оперативников, торопливо раскуривая свой бычек.
— Ты, по моему, уже получил задание на сегодня, — проговорил Задохин, глядя на него раздраженно.
— Что из этого следует? — повторил Медведев.
— Что тебе надо менять работу.
— На какую?
— На…
— На какую? — все тем же ледяным тоном снова повторил Медведев, словно забивая сваю.
— Да ну тебя к черту! Все с тобой носятся: и полковник, и сам Каюров. Подумаешь, рожу немного пошкрябал, да рогами обзавелся.
— Капитан!
Медведев вскочил, бросился к столу Задохина, но трое оперативников повисли на нем, сдерживая и стараясь остановить.
— Что, капитан, нарываешься! — со своего места кричал Задохин, с грохотом отодвигая стул и вскакивая, но при этом не выходя из-за стола. — Разве моя вина, что ты женился на шалаве, и она готова была раздвигать ноги первому встречному.
— Заткнись, Илья! — закричал один из оперативников, красный, со вздувшимися на шее венами. — Идем, Володя, идем.
— Велика важность, что мы с ней по ковру покатались! — кричал, забыв все, Задохин. — Сам виноват. Она у тебя недержанием страдает, такой только на панель, а не мужа неделями ждать. Да еще и с такой рожей.
— Заткнись, — теперь уже закричал другой оперативник. — Пусть меня посадят, но я тебя из окна выброшу.
Сам Медведев молчал и только тяжело дышал, пытаясь сбросить с себя трех оперативников. И они, задыхаясь от напряжения, еле сдерживали его.
— Хочешь показать, какой ты добренький? А ты не добренький, ты — дурак, кретин, идиот!
Как не странно, последние слова охладили обоих. Задохин перевел дыхание, оглядываясь и ищи поддержку. А Медведев, перестав двигаться, попятился, поддаваясь напору. И постепенно так, отступая, оказался на пороге, и, споткнувшись о него, быстро вышел.
В коридоре он, освободившись от державших его рук, полез в карман за сигаретами. Один из оперативников вернулся в кабинет за папкой.