— Лежу, — ответил Медведев.
— Здесь же платная. Разбогател, что ли?
— Разбогател.
— Нашей кровью? А я ведь здесь из-за тебя.
Медведев оценивающе посмотрел на заклеенное пластырем лицо Карелина.
— Это не я, — сказал он.
— Конечно, не ты. Это меня боксер ваш отделал. Олимпийский чемпион. Какого черта он у вас делает. Или вы ему за десятерых зарплату даете?
— За что?
— За работу.
— Нет, бил он тебя за что?
— Говорю же, за тебя. Закурить найдется?
Медведев машинально хлопнул по карманам запахивающегося больничного халата.
— Нет. Я только сегодня встал.
— А у меня в палате. Пойдем, покурим, побазарим.
— Пойдем.
— Я сейчас.
Медведев остался в коридоре ждать, прислонясь к стене.
— Вам нельзя долго стоять, — остановилась проходившая мимо медсестра. — Лягте сейчас же.
— Лягу, конечно лягу.
Тут из туалета вышел Карелин.
— Пошли. Мои хоромы вот, а где твои?
— Напротив.
— Не боишься соседства? Не говорил бы.
— Сам узнаешь, если захочешь.
— Запросто. Пошли.
Медсестра посмотрела вслед мужчинам, но при Карелине она как-то странно притихла и не сделала им ни одного замечания.
— А где твоя охрана? — спросил Медведев, входя в пустую палату с работающим телевизором.
— Во дворе и у ворот. Да еще и сама больница охраняется.
— Понятно.
Медведев сел на стул, а Карелин с размаха упал на кровать, потянулся к тумбочке и вытащил из ящика пачку «Опала».
— Такие куришь?
— Пойдет.
Медведев достал сигарету, поймал на лету зажигалку.
— Вы добрый? — спрашивала из телевизора Алина Роднина.
— Я? Ну, в какой-то степени, — смущенно отвечал прохожий, высокий мужчина в очках.
— Нельзя быть добрым в какой-то степени. Человек или добрый или нет. Так вы добрый?
— Абсолютно добрыми бывают только дауны. У них ума не хватает, чтобы быть злыми.
— Да, про нас с тобой этого не скажешь, — проговорил Карелин и переключил канал. — Как тебе Алина? Приударил бы за ней?
— Нужен я ей.
— Вот именно. А я с ней встречался. Недолго, правда.
— Что так?
— Уехать пришлось. Я же в Париже учиться поступал.
— И как?
— Никак. Пришлось вернуться.
— Бедолага.
— А сам-то. Тебе Париж и не снился наверное.
— Почему же. Был я там. Только ничего не видел.
— Это как?
— На соревнование ездил. Универсиада была для юниоров. Только гостиница и спортзал.
— И кто ты?
— Дзю-до занимался. До армии еще.
— Пацанчиком, значит. Тогда не считается.
Мужчины курили и говорили мирно и расслабленно.
— А тебя здорово отделали.
— Здорово.
— Это не я. Правда, не я. Кому-то другому ты дорогу перешел. Кому хвост прищемил?
— Вроде бы никому. Вам только. Твоей банде.
— Нет, не мы. Я бы знал, если бы мы. Может Аграны?